Леша распластал меня по стенке, вжимаясь бедрами с такой жадностью, что, казалось, кости раскрошатся под сильным давлением. Танец языков, губ, рук доводил до исступления. Я не могла больше разумно мыслить, ведь все разумное мигом выветрилось из головы. На смену адекватным мыслям пришло упоением настоящим моментом. Я цеплялась за Лешу, как за спасательный круг. За жалкие секунды забыла ситуацию на кухне, забыла все обидные слова. Все перестало вдруг быть важным, единственное, что волновало меня сейчас, — это жар, который безумно хотелось утолить. Сорвать с себя одежду и почувствовать его всем телом.

— Хочу тебя, сейчас, не могу больше, — прерываясь от жалящих укусов, прошептал Леша, после чего облизал кожу за ухом. Я мгновенно покрылась мурашками и сжала пальцами плечи.

С этими словами он подхватил меня на руки понес куда-то наверх, не прекращая глубоких поцелуев.

Я обезумела, не могла оторваться от манящих губ, плавилась под давлением сильным рук. Если я в принципе не способна сопротивляться ему. Не могу. Что-то тянуло меня к нему, заставляло сердце трепыхаться в совсем другом ритме, что-то внутри замирало, стоило ему появиться рядом.

А сейчас я водила пальцами по небритым щекам, сильнее и глубже впиваясь губами в плоть. Все замки слетели. Моя выдержка полетела вслед за ними.

— В душе, хочу тебя в душе, еще с того раза, — мы очутились в ванной, а затем и в душевой, Леша одним движением включил воду, после чего мы прямо в одежде снова начали целоваться, цепляясь друг за дружку. В агонии оба испытывали лишь одно желание — поскорее оказаться кожа к коже. Майка полетела на пол, струи теплой воды бесконечными потоками покрывали наши тела, когда Леша начал покрывать мою грудь поцелуями и облизал сосок. Пара круговых движений, и губы сомкнулись на возбужденной горошинке.

— Ох, — я впилась пальцами в его светлые локоны, откидывая голову назад. Второй рукой Леша начал плавно опускаться к промежности. Пальцы аккуратно погрузились в меня. Сначала один. Из меня вырвался рваный полустон. Затем второй. Погружения плавные, нежные. Смазанные. Мужчина посасывал грудь, одновременно погружаясь в меня. Это было лучше, чем хорошо. Так хорошо, что все тело наэлектризовалось в предвкушении дальнейших ласк. Я как оголенный провод, никогда ранее ничего подобного не испытывала.

Весь мой опыт сводился к тому, что я «догонялась» сама. Не было такого удовольствия никогда. Сколько бы мой бывший не пел про то, что после лишения девственности радость не наступает так стремительно.

Хрень. Надо просто уметь. Вот так. На этой мысли Леша резко поднял меня, заставляя обвить свою широкую талию ногами, и прошептал в губы:

— Я вовремя выйду, да? — сквозь потоки воды я с трудом смогла рассмотреть мужчину. Но между нами так искрило, что не надо было слов. Достаточно прикосновений. Мы словно читали мысли друг друга. Изнывающая промежность почувствовала горячую плоть у входа. Неосознанно я начала опускаться на член сама, но Леша быстро пресек это, дожидаясь ответа.

Да войди уже в меня!

— Да, — нетерпеливо ерзала.

В один рывок Леша резко вошел в меня, вырывая из горла стон наслаждения. Я сжимала широкие плечи, царапалась, извивалась, пока он снова и снова входил в меня. Вонзался так глубоко и бесконечно хорошо, одновременно оставляя метки на бедрах и груди. Я опустила взгляд вниз, там, где мы соприкасались, там, где рождалось чистое наслаждение.

От одного вида можно было умереть от экстаза.

— Ты моя, Мира, — вгрызся в мой рот, продолжая таран языком и членом одновременно. Пятками я упиралась в накаченную задницу, а грудью терлась о жёсткие волоски на его теле. Каждое касание как короткое замыкание. Мало. Мне мало.

Когда мужчина резко вышел из меня, я чуть не заплакала от негодования.

— Что ты?! — на что он усмехнулся и резко прижал меня грудью к холодному кафелю. Моя спина прижималась к горячему телу, а грудь к ледяной стенке дешевой. Леша заставил меня прогнуться в пояснице, а второй рукой начал играть с соском, нарочно сжимая между пальцем.

— Леш, ох, ну же.

— Да, моя девочка, — поцеловав в затылок, он направил член в меня, одним рывком вонзаясь на всю длину.

Ноги не держали меня, с каждой фрикцией меня откидывало в разные стороны, пока Леша не схватил меня за талию, ощутимо удерживая на месте.

— Ну-же, давай, — укус в шею заставил закричать, стенки влагалища начали безудержно сокращаться. Жар в низу живота достиг пика, Леша резко вышел из меня, и я почувствовала липкую жидкость на пояснице. Судорога прошлась по телу, локализируясь в одной точке. Заставляя царапать ногтями кафель. Улабыться сквозь слезы.

О Боже.

Спазмы внизу живота не прекращались, когда Леша развернул меня к себе и прошептал в губы:

— Нет никого и не будет. Кроме тебя никого. Только ты. Мира, ты меня понимаешь? — оглядывая мое лицо, прошептал Леша. Вода перестала покрывать нас. Не было холодно. Не с ним. Я смотрела на этого мужчину и понимала, что пропала. Я с ним пропала.

— Зачем я… — не дав мне договорить, Леша полностью прижался ко мне так, что я все ещё чувствовала подрагивающий член между нами. Большой. Рука сама опустилась на него и провела пальчиками по большой головке.

— Ты моя. И выбрось все причины из головы. Меня замкнуло на тебе так, что никогда ничего подобного со мной не случилось. Никогда. И не ревнуй к Рите. Если бы было серьезно, я бы не сдался тогда, не смотрел бы, как Тимур с ней. Тебя ведь забрал себе. Несмотря ни на что. И даже если бы ты выбрала не меня, я бы так просто не сдался. Никогда, — взгляд прожигал во мне дыру. Я провела носом по подбородку и опустила голову.

Теперь лицом прижималась к покрытой светлой волосками груди. И улыбалась. Оставив нежный поцелуй в области сердца, посмотрела мужчине в лицо.

— Где ты был все это время? — провела пальцами по заметным ссадинам на лице, и прикусила губу в ожидании ответа.

Я рассчитывала на все, что угодно, но только не на это.

— В СИЗО. Бывшая удачно устроила мне проблем, понадобилось время, чтобы все решить.

Улыбка резко сошла с моего лица.

В СИЗО.

Мира

Меня разбудили легкие, едва различимые прикосновения теплых пальцев к лицу. Воспоминания о событиях вчерашнего вечера и ночи тотчас же заполнили собой все мои мысли, всплывая яркими, будоражащими сознание картинками, то и дело пролетающими перед глазами и заставляющими меня постепенно превращаться в спелый, красный помидор.

Боже, это я была? Это я такое творила? Я же набрасывалась на него, как самка течная и просила, срывая голос: еще, еще, еще. А он, он такой нежный был, ласковый, внимательный, я практически таяла в его объятиях, слушая тихий, гортанный шепот, повторяющий бесконечно, какая я не обыкновенная, какая хорошая, красивая и вообще самая-самая.