— Я…

— Сделай это для меня, я не смогу…черт… — он стукнул по рулю и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Я не хочу тебя потерять…

**********************************

То, с какой мольбой в голосе Леша попросил меня сделать операцию, что-то надломило во мне. Я пока не понимала что, но впервые за долгое время это заставило меня задуматься. Серьезно задуматься над своим поведением.

Нет, я не перестала винить себя, не решила вдруг забыть все, но я посмотрела на мир глазами отца и Леши. Глазами тех людей, которым я небезразлична. С одной стороны моя совесть упрямо заявляла, что я не заслуживала ничего хорошего, а с другой стороны было больное сердце, которое, несмотря на все беды, горело ярким светом рядом с Лешей, сердце, которое безмерно любило отца и так же безмерно обливалось кровью при виде его очередного запоя. Я не могла оставить его. Оставить, значит, бросить его на произвол судьбы.

Леша заставлял меня желать бороться. Кажется, что не столько словами, сколько взглядом, касанием, атмосферой, царившей между нами.

Поменялось все, как-то по щелчку. Наверное, эмоциональная встряска может быть полезной штукой. Увидев отца в новой обстановке в совсем другом состоянии, я распалась на кусочки, а затем собралась воедино, стоило лишь поговорить.

Это мой папа, мой родной папочка, и сейчас он смотрелся совсем как раньше, как до всего того, что с нами приключилось. Разве…разве могу бросить его сейчас? Или Лешу? Разве можно взять и наплевать на все?

Сердце болезненно сжалось, я понимала, что с появлением в моей жизни этого мужчины, я стала чуточку иначе смотреть на мир. Широко распахнутыми глазами.

Может, порой нам нужен человек, способный легонько толкнуть нас вперед к свершениям, или удержать на краю обрыва, не дав разбиться. Возможно, именно таким человеком для меня стал Леша. На первый взгляд жестокий бандит, но, если присмотреться чуть получше, — добряк, со своей глубокой раной в душе, которую прямо сейчас норовили расколупать сильнее, доставив побольше страданий ее владельцу.

На эту мольбу я, переполненная смешанными чувствами, ответила однозначно, утвердительно кивнув. Не было никаких колебаний, не было страха, была уверенность, она путеводной нитью проходила от Леши ко мне, крепко удерживая на месте, не давая потеряться в сумрачном лесу из противоречий и самобичеваний.

Леша не дышал, замер в одной позе, и только после моего ответа расслабился, хватая меня за руку и прижимая к пересохшим губам. Меня никогда не целовали в руки, это было непривычно приятно, неожиданно и как-то слишком трогательно, в уголках глаз собрались слезы.

После больницы мы забрали Артема, нежно поблагодарили ребят за содействие и помощь, и отправились в сторону дома. Настроение было приподнято-радостное, несмотря на какие-то негативные отголоски на краю сознания.

— Пап, а давай мы на каруселях покатаемся…мы с Ритой и Тимуром сегодня уже катались, конечно, но…я с вами хочу, — Артем сначала загорелся, а под конец фразы сдулся, как будто начал сомневаться в том, что попросил. И точно не потому, что внезапно расхотел. Наоборот. Мне было невыносимо больно смотреть на то, как ребенок практически ломал себя, не в силах высказать свои желания без страха быть отвергнутым.

И это нежное и в то же время неуверенное «пап», вырвавшееся из уст мальца, меня заставило замереть. А Леша. Леша натянулся как струна и перевел на Артема такой бесконечной любящий взгляд, что я готова была разрыдаться при виде этой сцены.

Нет, ну какой же надо быть сукой, чтобы лишить отца возможности мало того, что знать о сыне, так еще общаться с ним. И как можно было додуматься все выкрутить настолько извращенно? У меня бы не дрогнула рука, вот честно, вцепилась бы ей в патлы и потаскала бы по полу, чтобы запомнила раз и навсегда, ТАК ПОСТУПАТЬ НЕЛЬЗЯ

— Какие вопросы, сын, мы поедем, если Мира захочет… — Леша тепло улыбнулся и посмотрел на меня, сейчас его глаза сверкали как два сапфира, переливающихся на солнечном свете.

— Слава, Слава, ну, пожалуйста, давай. Там вата есть, а еще там бассейн с шариками и целый кинотеатр с мягкими подушками. Там… — я всей фразы до конца не дослушала, все смотрела в зеркало заднего вида и думала над тем, какой он замечательный ребенок. Леша перехватил мою руку и с улыбкой на лице поглядывал на меня время от времени.

Мы отправились в модный парк развлечений, откуда даже взрослого человека за уши не вытащишь. Артемка сначала спрашивал, а можно ли туда, а можно ли сюда, но под конец просто сам брал нас за руки и тащил в сторону новой карусели, но с моей слабой вестибуляркой я соглашалась исключительно на спокойные аттракционы, а вот Артем покатался на всех, где посещение было разрешено детям его возраста.

Погода стояла прекрасная, и вся атмосфера была глубоко…семейная, что ли. Я не могла отделаться от ощущения, что все это я когда-то уже испытывала, но только на месте Артема. Мама с папой часто возили меня в разные места, не давая застаиваться дома, у нас были исключительно насыщенные праздники и выходные. И сейчас, снова ощутив себя в этом действии, я ностальгировала, но эта ностальгия была продернута дымкой грусти.

Мы ели сладкую вату, а затем отправились в тир. Пока малыш прыгал на батуте неподалеку, я подошла к Леше и легонько чмокнула его в щеку, попутно вдыхая аромат своего мужчины. Мне нравилось, как он пах, нравилось на него смотреть.

Леша улыбнулся в ответ, притягивая к себе и целуя уже по-взрослому, в губы.

— Ты прекрасный отец, — смотрела в его невообразимого вида глаза. Мужчина прищурился, а затем на полном серьезе ответил:

— А мне кажется, ты тоже была бы прекрасной матерью, так легко и быстро найти подход к ребенку смог бы не каждый, — он поднял руку и нежно провел костяшками по щеке, будоража мое сознание.

Это было сказано так уверенно, так бескомпромиссно. Знал бы ты, какой оторвой я была, Леша, никогда бы так не сказал.

— Вряд ли я могу стать примером для подражания, — ограничилась этим и отвернулась.

— Глупости не говори, Мира. Я даже сейчас вижу, что они заползли к тебе в мозг и устраивают вечеринку с тараканами.

Здесь я разразилась хохотом. Вот так легко и просто ему удавалось вытянуть меня из скорлупы.

— Улыбайся всегда Мира, тебе идет быть такой жизнерадостной и легкой. Улыбайся, — прошептал мне на ухо, целуя горячими губами раковину. Мурашки галопом понеслись по телу.

Леша выиграл нам двух огромных медведей, на что я задалась вполне разумным вопросом, а сможем ли мы их впихнуть в машину так, чтобы и самим поместиться, но мужчины только рассмеялись. Артемка с гордостью тянул бурого, а я пакеты со сладостями, которые мы скупили чуть ли не оптом. Леша, цитирую, «тащил на горбу» розового, который явно превышал по размерам игрушку сына. Такой гоп-компанией мы и отправились домой, насилу впихнувшись в танк на колесах.

Спустя какое-то время относительно спокойные дни закончились. Леша часто уезжал рано утром и приезжал только поздно вечером или вообще к ночи, когда я с трудом держала глаза полуоткрытыми, но до последнего хотела дождаться. Порой я просыпалась от жадных поцелуев, которые заканчивались одним — безудержным сексом до сорванного голоса и прокусанных губ. Порой в неравном бою со сном я проигрывала по всем параметрам, и лишь на затворках создания понимала, что меня прижали к мощному теплому телу, укутали собой и нежно поглаживали.