Похоже, что ещё и «контактный», иначе чего бы он постоянно тёр свои руки, упрятанные в грубые рабочие перчатки. Сдать такого в АНБ – будет значить устроить массовое убийство. Жесть…

- Расскажи мне, Тайлер, - решил не спешить с силовыми мерами я. Ведь не нападает же ещё. Может есть шанс «разойтись» мирно? – Расскажи…

- Я… - дёрнул головой Тайлер. – Я…

- Пойдём куда-нибудь, Тайлер, прогуляемся. Туда, где мы никому не помешаем, - парень согласно кивнул, и мы пошли. Просто пошли подальше от жилых домов, прямо в поле.

Шли молча и долго. Пока дома окончательно не скрылись за горизонтом. Как раз путь нам преградила река, и мы уселись на землю, на берегу.

Помолчали ещё какое-то время.

- И каково оно ТАМ, Тайлер? – спросил я его, прервав молчание.

- ТАМ? – не понял он.

- За гранью жизни, - пояснил я. – Ведь ты оттуда вернулся.

- Не помню, - растерянно ответил он. – Помню падение, помню боль, помню медиков, помню операционный стол… а потом помню, как открыл глаза в морге, на столе, а надо мной склонился патологоанатом с какой-то пилой…

- Жаль, - вздохнул. – Я вот тоже не помню… И что стало с патологоанатомом?

- Я…

- Он тебя коснулся? – предположил я.

- Да…

- И что с ним стало?

- Рассыпался… пеплом.

- Понятно, - снова тяжело вздохнул я. – Он тоже был из тех, кому ты «должен был помочь»? Ему тоже было «больно»?

- Нет… это вышло случайно! Я не хотел!

- Тайлер, а ты вообще нуждаешься в пище? Или тебе достаточно того, что ты получаешь, убивая?

- Я… я… не…

- Не убиваешь? – хмыкнул я. – А патологоанатом? Он ведь не был стар. У него была семья. У него были дети. Они его любили. Теперь они без него страдают. Ты стал причиной их страдания и боли, Тайлер.

- Я… я… я не хотел! – начал волноваться парень ещё сильнее. – Я никому не желал зла!..

- Ты нежить, Тайлер, - вздохнул я. – Противоестественно живой мертвец. Хочешь ты или не хочешь, но ты будешь убивать. Твоё существование заставит тебя убивать. Снова и снова… тех, кому ты хочешь «помочь» и просто случайных людей. А, чем дальше, тем сильнее будет размываться эта граница. И ты будешь убивать просто всех подряд, всё больше и больше сходя с ума, неся боль, страх, страдание, ужас…

- Нет! Я не хочу этого! Я не хочу так, Кларк! – я лишь пожал плечами на это. Мол, сам всё понимаешь, не дурак. – Я… я понял, Кларк, - опустил голову он. – Я уйду, - говорить что-то на это было излишне, так что последовало только новое пожатие плечами. – Только, Кларк, я хочу похоронить мать, перед тем, как уйти. Больше некому об этом позаботиться, кроме меня. У нас с ней больше никого нет…

- Я помогу.

***

- Тайлер, твоя мать жива, - сказал я, опустив руку с телефоном после окончания разговора. – Она здесь, в Смоллвиле. Её спасли… И ей стало лучше.

- Как?! Как такое возможно?

- Не знаю, - пожал плечами я. – Но могу отвести тебя к ней.

- Да! Да-да! – я «ускорился», подхватил Тайлера на вытянутых руках за участки, закрытые одеждой и побежал по названному мне по телефону адресу.

- Это чудо! – завороженно уставился на лицо своей спящей матери Тайлер, не обративший совершенно никакого внимания на способ перемещения.

- Это жизнь, - вздохнул и поджал губы я. – Пока она есть, есть надежда.

- Она выглядит такой спокойной… - проговорил он. – Я вернулся, чтобы избавить людей от страданий… это была и моя боль… Что я наделал! Ты прав, Кларк, надо с этим покончить! – сказал он и соединил ладони, с которых стащил перчатки. И буквально за пару секунд осыпался на пол перед кроватью матери мелким чёрным пеплом.

Жесть…

Я сглотнул и умчался оттуда на «скорости», пока пожилая женщина в кровати не проснулась и не открыла глаза.

***

Райан… Райан решил всё же пожить со своей тётей. И уехал пару дней назад. Мы созванивались с ним каждый день. Он, кстати, уже пошёл в школу и буквально переполнен новыми впечатлениями. Раньше-то из-за своего отчима школу посещать у него не получалось.

Я вздохнул и спрятал телефон в карман. Впереди было посещение Мистера Фордмана – Лана настояла, чтобы мы сделали это вместе. Первоначально, я хотел наведаться к нему один: «просканировать» его состояние, может быть, попытаться помочь своими «силами». Я ведь уже довольно неплох в медицине: не забрасываю изучение земных медицинских знаний, понимая, что в любой момент они могут мне потребоваться. Жизнь ведь уж очень хрупкая штука. И непредсказуемая.

Что ж… отец Уитни был плох. Слаб. А сердце и вовсе «дышало на ладан». Я попытался немного помочь, но…

Тягостно. Тягостное это чувство бессилия.

Бессилие продлить жизнь человеку.

В этом я помочь ему не могу. Но в другом… и другому. Если не отцу, то хотя бы сыну.

Уитни очень переживал. И совершенно запутался в своих переживаниях. Поэтому боялся даже прийти и просто посмотреть на своего такого слабого и больного отца, которого всегда помнил сильным и несокрушимым.

Я поговорил с ним. Разговор получился тяжёлый, неприятный… но необходимый.

Мы сидели с Фордманом там же, на пустых трибунах школьного футбольного стадиона. Снова пили газировку. Снова не смотрели друг на друга.

Но парень, хотя бы выговорился. Поделился наболевшим. Выпустил это из себя. Рассказал об отце, о детстве. О их магазинчике. О колледже, который отказал ему в стипендии, о том, что отец мечтал увидеть его играющим за «Акул Метрополиса», но теперь уже никогда не увидит… Много чего рассказал.

Что ж, вернуть здоровье его отцу не в моих силах. Давить на колледж или оплачивать обучение парня… можно, конечно, но он сам такой помощи от меня не примет, а второй раз фокус с фондом уже не прокатит. Если только в долг дать? Посмотрим.

А вот с «Акулами Метрополиса»… в конце концов это футбольная команда принадлежит Лайнелу Лютеру. Не будет ничего странного, если Лекс попросит её у отца на денёк, ради одного доброго дела. Заодно и повод будет мне смотаться в Метрополис, друга проведать.

Так-то я к нему и без повода заскакиваю, но, уехав из