— Давид Георгиевич, я тороплюсь, — произношу поспешно и сглатываю.

— Я просто так сказала про сообщение. Не хотела ехать в лифте с вашей помощницей, она мне не понравилась. Поэтому я…

Под его взглядом, упирающимся в мои губы, дыхание прерывается.

Он подходит почти вплотную, а когда я пытаюсь нашарить рукой кнопку лифта, накрывает мою ладонь своей горячей ладонью.

Он подходит почти вплотную, а когда я пытаюсь нашарить рукой кнопку лифта, накрывает мою ладонь своей горячей ладонью.

Нависает надо мной, точно скала, и чтобы видеть его лицо мне приходится слегка запрокинуть голову.

— Давид Георгиевич, — шепчу прерывающимся голосом.

Он отрывает взгляд от моих губ и медленно перемещает его к глазам.

Черт, лучше бы и дальше смотрел на губы, так еще хуже.

Бергман успел снять очки и теперь взгляд светло-серых глаз прожигает. Держит, так что никакой возможности уклониться.

— Мне кажется, Женя, ты не до конца осознаешь, насколько желанна.

Его голос приобретает низкие хрипловатые ноты и завораживает.

Свободная ладонь скользит к шее, а та, что задержала мою руку и не дала вызвать лифт, подхватывает под талию и притягивает ближе к нему.

Совсем близко.

Я охаю и едва успеваю выставить между нами ладони.

— Нет, — снова выдыхаю.

В подтверждение своим словам пытаюсь мотнуть головой, но Бергман не дает такой возможности. Ухватывает двумя пальцами за подбородок и принимается осторожно водить ими по моей коже, очерчивая овал лица.

Уже одно то, что он медлит, а не набрасывается сразу, дает пусть небольшой, но шанс на побег. Хотя и уменьшает этот шанс тоже, потому что так его близость заводит сильнее. Намного сильнее, делая мое тело слабым и податливым.

— Нет, — снова шепчу, при этом хорошо понимая, что если он действительно захочет, то сможет сделать со мной все, что угодно, наплевав на мое согласие или несогласие.

— Почему нет?

Его губы уже у самых моих губ и от этого все тело пробивает дрожь.

Та ладонь, что держала за подбородок теперь снова скользит к шее, и я с ужасом осознаю, что он наматывает мои волосы себе на кулак, принуждая выгнуться.

Я чувствую, как сильно он хочет меня, а пространство вокруг начинает искрить.

— Давид Георг…

— Ты такая красивая, Женя, — произносит и легко целует в губы, едва прикасаясь к ним.

Я вся горю.

Боже, этот тембр оказывает просто какое-то нереальное воздействие на мое тело, которое тут же начинает подводить. Окутывает теплом, делает меня слабее с каждой секундой. А эти нежные касания.

Он так крепко держит и при этом так невесомо прикасается ко мне и говорит такие слова.

— Соблазнительная, — продолжает Давид, а я прикрываю глаза, не в силах справиться с эмоциями.

Еще одно нежное касание его губ, теперь уже к моей шее.

Тело дрожит все сильнее, я почти его не контролирую.

— Неприступная и горячая одновременно.

И снова легкий поцелуй.

Так приятно. Боже, как же меня тянет к нему. Так сильно тянет. Совсем не контролирую.

Мои губы раскрываются навстречу и позволяют Бергману поцеловать глубоко.

Он целуется так, что хочется наплевать на все и поддаться всему тому, что он может мне дать. Его рукам, голосу, исходящей от него мужской силе. Расслабиться, наконец. Позволить себе то, о чем так долго мечтала по ночам, при этом прекрасно осознавая безнадежность этих мечтаний.

Отдаться ему.

Здесь и сейчас. В этом отеле, номере.

Прямо у лифта.

Эта мысль, что все происходит там, где в любой момент может кто-то войти, несколько отрезвляет. При том, что меня должна была бы отрезвить совсем другая мысль, что ни в коем случае нельзя делать это с ним. Вообще допускать.

Я совсем с ума сошла.

Его губы все еще на моей шее, но совсем скоро спустятся к груди, где до этого успели побывать его ладони и даже расстегнули несколько пуговиц на блузке. Сейчас эти ладони под моей юбкой и в том, что они собираются сделать нет ни капли приличия.

— Горячая и такая сладкая.

— Давид, нет…не здесь…

Все еще пытаюсь соображать и даже что-то говорить.

— Пойдем.

Он отпускает, но тут же находит мою руку и тянет к одной из дверей.

Я вынужденно делаю несколько шагов за ним, одновременно смотря на себя будто со стороны, а потом резко вырываю ладонь из его захвата и кидаюсь к лифтам.

Сердце так сильно колотится, что вот-вот выпрыгнет.

Дрожащими пальцами жму эту злосчастную кнопку, а потом разворачиваюсь к Бергману, который не скрывает своей злости.

Теперь он уже точно разъярен, намного сильнее, чем когда мне удалось сбежать от него в компьютерном клубе.

Мне страшно.

А еще не хватает воздуха, и все кружится. Но я слышу мерный шум от работы подъемника, и он успокаивает.

Судорожно застегиваю пуговицы, приглаживаю волосы.

И все это под его потемневшим взглядом.

По нарастающему шуму понимаю, что кабина лифта совсем рядом. А в ней, как мы оба знаем, дежурит тот веселый парень, в компании которого поднималась сюда.

— Это будет последний раз, когда ты сбегаешь, — произносит Бергман, — мое терпение уже на исходе.

— Я…не хочу вас! — выкрикиваю.

— Не хочешь? Как бы не так.

Он прав и мне плохо, жутко плохо от понимания, что он знает, как действует на меня.

— Прекращай уже этот цирк, Женя. Скажи парню, что ты ошиблась и иди ко мне.

— Нет.

— Ты лишь оттягиваешь неизбежное.

— Нет, — произношу снова.

Губы горят, как и вся кожа, и на них так отчетливо чувствуется кофейный привкус. Тело вопит от разочарования. Оно хочет остаться и послушно отправиться за этим мужчиной в спальню. Чтобы получить там все то, что обещали наши объятия.

Двери лифта открываются, и я кидаюсь в кабинку так быстро, будто от этого зависит моя жизнь.

— У вас все в порядке? Вам на первый? — тут же осведомляется парень.

— Да, на первый, — киваю.

Бергман наблюдает за мной до тех пор, пока створки не закрываются и лифт не начинает спуск.

От горячих прикосновений Бергмана меня всю трясет. На то, чтобы хоть немного успокоиться, мне нужно время, которого у меня нет.