Сергей понимал: если эта бумага попадется на глаза Туманову или кому-то из его команды, ему, Сергею, конец, но дочь была дороже, а Прокофий Васильевич обладал реальными средствами и возможностями для ее спасения. Дмитриев объяснил Куприянову все, что собирается делать в отношении секты и какая помощь от него как отца потребуется для возвращения дочери к нормальной жизни. Прокофий Васильевич добавил, что если дочь все-таки спасти не удастся (что маловероятно, но все-таки такой вариант исключать нельзя), то подписанная бумага будет возвращена Куприянову. Неизвестно, собирался ли Прокофий Васильевич возвращать ее, но Юля спасена была.

Метод депрограммирования оказался жестким, но эффективным. Сектантов изолировали друг от друга, держали взаперти и говорили страшную правду, показывали видеокассету с разоблачением Чу Кай Шека, а также объясняли, каковы его истинные цели и намерения. Кассету, естественно, раздобыли ребята Дмитриева – учитель иногда откровенничал в разговорах с приближенными.

Потом на сцене появлялись родители или братья и сестры. Иногда кто-то из родственников, даже друзей семьи. Куприянов показал себя великолепным отцом, он сумел доказать Юле, что всегда любил ее, хотел с нею видеться и никогда не собирался ее бросать. Легко поддающаяся чужому влиянию Юля решила, что во всем виновата мать, представившая в черном свете такого хорошего человека, фактически заставившая его уйти из дома. В результате чего Юля и попала в секту к нехорошим людям.

Какое-то время Юля жила вместе с отцом и его новой семьей, где все сдували с нее пылинки, потом Куприянов сумел накопить денег на однокомнатную квартиру, куда и перевез дочь. И он, и его вторая жена регулярно общались с Юлей, и девушка знала, что в любой момент может обратиться к ним за помощью.

История с Юлей закончилась вполне благополучно, но вот Куприянову уже два года приходилось отдавать должок.

Ребятам Кильдеева за один день, естественно, не удалось собрать всю информацию, но и полученного было достаточно для того, чтобы пригласить Сергея Викторовича на задушевную беседу.

– Зачем он все-таки ездил в Москву?

– На выставку оборудования, – подтвердил Игорь. – Действительно, на нее. Они с Окороком хотят какую-то новую линию покупать. То ли колбасную, то ли сосисочную.

– А деньги откуда?

Игорь успел выяснить, что Окорок уже имеет предварительную договоренность со швейцарцами на получение кредита под закупку оборудования. Требовалось только найти то оборудование, которое он будет закупать, и представить расчеты. Как старый лис вышел на швейцарцев, оставалось пока загадкой. По идее, ему следовало действовать через «Купчинский кредит» или, по крайней мере, поставить в известность Туманова. Но ни Александров, ни Туманов ни про какие переговоры с иностранными банкирами и слыхом не слыхивали.

– Интересная история, – заметил Равиль. – И в одном купе с Куприяновым режут банкира из «Инвест-Девелопмент».

Игорь спросил у Равиля, как прошла встреча Лены с Верой Григорьевной. Кильдеев пересказал все, что услышал от девушки.

– Значит, Ленка считает, что эта тетка в деле не замешана?

– Не похоже. А вот Окорок наверняка глубоко завяз. Ведь не хотел, чтобы бывшая женушка кому-то показывала, что с ним знакома. Потом про Ленку у нее по телефону расспрашивал. Видимо, прощупывал почву – не видели ли они и не слышали ли чего в ту ночь в поезде?

– Но ты же знаешь, Ленка считает, что его уже привели мертвого, только облитого спиртным, – заметил Игорь.

Равиль пожал плечами. Лена тоже могла ошибиться. Мог и Куприянов постараться. Или люди Прокофия в Москве. Пока это все неясно.

– Но выяснять-то нам, – пробормотал Игорь.

– Значит, выясним.

Утром в понедельник Лена приехала в «Сапфир», перевела составленное в субботу Рысиным и Сидоровым письмо, и секретарша Туманова Алевтина Георгиевна сбросила его на факс фирмы «Уффе» в Копенгагене.

Туманов решил, что со звонком в Данию следует подождать примерно с час, дать потенциальным партнерам возможность оценить встречные предложения россиян, а потом уже и говорить. Может, датчане и сами прорежутся до истечения часа. Западные бизнесмены вообще всегда оперативно отвечают на поступающую информацию.

Лена сидела в кабинете Валентина Петровича с чашкой чая в руке. Он за своим столом пил кофе и рассказывал ей о том, что удалось выяснить Равилю с Игорем и их ребятам.

Выслушав шефа, Лена поинтересовалась, что он думает предпринять. Валентин Петрович пожал плечами. Он пока не решил. Сегодня парни займутся Куприяновым. Особо над ним работать не станут, вдруг он еще ментам потребуется – а тут следы от задушевной беседы. Но, как предполагал Туманов, применять особые меры и не понадобится – расколется сразу же. Далее – Окорок. На первый взгляд у него не имелось никаких контактов с Прокофием, но, может, он через Куприянова действовал? Пока трудно судить.

– А если он вообще не в курсе?

– Не в курсе чего? – уточнил Туманов.

Лена не исключала того, что Окорок вообще ничего не знал о куприяновских подвигах. Тот вполне мог орудовать за его спиной. А из вагона, когда звонил по Вериному телефону, он вызывал Романова как самую подходящую кандидатуру – чтобы выручил. Не людей же Прокофия на подмогу звать… Окорок же – его прямой начальник. А если Куприянов участвовал в убийстве Жировецкого – возможно, сам его совершил, – то как раз и следовало прикинуться невинной овечкой, и помощь Окорока оказалась весьма кстати.

Туманов молча пил кофе – размышлял. Лена встала, подошла к электрочайнику и подлила в свою чашку кипятку. Потом вопросительно посмотрела на шефа.

– Очень может быть… – медленно проговорил Валентин Петрович. – Ребята разберутся. Я также велел им серьезно заняться твоим бывшим милым и прошлым Жировецкого. А тебе, дорогая моя девочка, наверное, опять придется обратить свои взоры на Юханссона.

Лена скорчила гримаску. Ей очень не хотелось снова видеть этого мерзкого шведа, но работа есть работа.

– К нему, что ли, лететь?

Этого Туманов пока не знал. Решил, что сначала с датчанами надо разобраться. С ними поработать – а там видно будет. По идее, Юханссон на следующей неделе должен отслеживать поставку катанки Туманову, а следовательно, прилетит (или приплывет – Туманов не знал, каким способом тот будет добираться) в Таллин. Туда Лена и прокатится. Вроде как от фирмы, а заодно и к милому другу.

– Из него практически невозможно ничего вытянуть, – заметила Лена. – Молчит как партизан, даже пьяный и то язык на замке держит. Треплется, конечно, но на отвлеченные темы. Самый сложный мой клиент.

– Ладно, посмотрим, – проворчал Туманов.

Настроение у Валентина Петровича в это утро было отвратительное. Мало ему забот. Проблем, требовавших незамедлительного решения, всегда хватало, но тут они навалились прямо-таки лавиной.