– У него имеется должок, Костя. Только не такой, о котором ты думаешь.

Окорок ждал объяснений.

– Ты знаешь, что у Куприянова есть дочь?

Романов кивнул.

Валентин Петрович пояснил, что девочка несколько лет назад попала в секту к одному то ли китайцу, то ли корейцу. Прокофий Васильевич секту разогнал, но не только из благородных побуждений православного человека. За возвращение детей родителям Дмитриев потребовал с этих родителей соответствующую плату. С кого какую. Теперь стало известно, что он потребовал от Куприянова.

Окорок почесал в затылке, попросил еще кофе. Молча осушил чашку и поставил ее на стол.

– И он что, мужика убил по требованию Прокофия? – неожиданно спросил Романов.

Валентин Петрович нахмурился. Лена чуть вздрогнула. Оба лихорадочно думали.

– Он тебе признался, что убил? – спросил наконец Туманов.

– Нет, – покачал головой Окорок. – Но тогда – кто же еще? Не она же… – Он кивнул на Лену. – И не моя бывшая женушка. Вы уже, конечно, выяснили, что Верка – это моя предыдущая.

Туманов как раз собирался спросить у Окорока, почему тот ему раньше не сказал о своих прежних отношениях с Верой Григорьевной и почему подал ей знак на вокзале, чтобы та не показывала никому вида, что они знакомы.

– Из-за ментов, конечно, – ответил Окорок. – А потом, какой смысл мне, Валя, бежать к тебе и сообщать, что твоя Лена и этот труп ехали вместе с моей бывшей женой? Я сам удивился, увидев ее там.

Лене казалось, что Окорок говорит правду. Он действительно не знал о работе Куприянова на Прокофия Васильевича. Ему и в голову не пришло сказать Туманову про свои бывшие отношения с Верой, потому что не посчитал это важным. Лена внимательно следила за выражением лица Окорока. С ней хорошо поработали психологи, научившие определять: лжет человек или говорит правду.

Лена незаметно для Константина Павловича написала на листке: «не врет». Затем встала, подошла к Туманову и предложила подлить ему кофе. Шеф протянул ей чашку. Когда она поставила ее обратно на стол, то записка оказалась рядом с блюдцем с противоположной от Окорока стороны.

Туманов тут же прочел два слова, написанные Леной, и едва заметно кивнул ей.

– Ладно, Костя, – вздохнул он, – оставим эту тему. Мои ребята переговорят с твоим замом, вернее, теперь, наверное, уже бывшим замом. Думаю, что стоит нового кадра подыскивать. Убивал он, не убивал – это не наши проблемы, да и они меня, откровенно говоря, мало волнуют. Прирезали человека Прокофия, про которого я и слыхом не слыхивал…

– У них что, внутренние разборки? – перебил Окорок.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Туманов. – Не забивай себе голову. А теперь скажи-ка мне лучше, что у тебя за тайные связи со швейцарцами появились?

Окорок был явно удивлен тем, что Туманов и об этом знает. Но понял, что нужно выкладывать все начистоту – иначе не поздоровится.

Романов признался: связей пока еще нет, но переписка ведется.

– Кто пишет? Что пишет?

Константин Павлович сам писал. По-немецки. Туманов может все посмотреть. Окороку нужны деньги под закупку нового оборудования. Он хочет расширяться. А это, как должен понять сам Туманов, принесет прибыль не только Константину Павловичу, но и Валентину Петровичу.

Туманова интересовало, почему Окорок не обратился за деньгами к нему лично. Ведь, насколько известно Окороку, у Туманова и банк имеется. Родион Николаевич его возглавляет. С ним Костя тоже знаком. Нашли бы резервы.

Окорок молчал.

– Ну, Костя? Я жду ответа.

Окорок наконец выложил все начистоту.

Он не хотел залезать в долги и быть обязанным Туманову. Валентин Петрович сам знает, что такое наши кредиты. Процент официальный, процент неофициальный, и так далее… Окорока больше устраивают условия швейцарцев, если они, конечно, дадут ему деньги. Они напрямую переводят средства производителю закупаемого оборудования. В Россию деньги не попадают, так что с ними никто не мухлюет. Окорок сам не любит ловчить и с радостью работал бы честно – если бы такое было возможно в этой стране. Но нельзя. Пока нельзя. Он надеется, что когда-нибудь ситуация изменится. Правда, ни Туманов, ни Романов до того времени не доживут. У нас везде крутится черный нал. Отмываются грязные деньги. Слава богу, уже кто-то начал тяготеть к легальному бизнесу. Вот, например, Валентин Петрович. Правильно. Поэтому Константину Павловичу лучше под его крышей. Он, по крайней мере, так считает. Романов попросил Лену налить еще коньяку.

Она встала, снова достала бутылку, плеснула янтарной жидкости в стакан Окорока и оставила бутылку на столе. Романов осушил стакан одним махом, снова приложил рукав к губам и продолжал:

– Если вынудишь брать у тебя и на твоих условиях – что ж, придется брать. Твои банкиры начнут эти деньги прокручивать, переводить туда-сюда… – Окорок махнул рукой.

Ему ведь деньги нужны для дела! Он работать хочет. Получит Туманов свои проценты с прибыли – но кто ж рубит сук, на котором сидит? Неразумно это – одного бизнесмена обобрали до нитки, потом второго, третьего, десятого… а дали бы им расширить производство, подождали бы годок-другой, они бы развернулись – и давали бы кучу денег. Нельзя все сразу. Время требуется. А наши, большинство из них, хотят сейчас, немедленно. Урвал – а потом хоть трава не расти.

Романов налил себе еще коньяку. Выпил. Хотел что-то добавить, но лишь махнул рукой.

– Под какой процент швейцарцы дают кредит? – поинтересовался Туманов.

– Еще не дают, – сказал Окорок. – Там довольно сложная процедура. Несколько раз их представители сюда должны приехать, все посмотреть, убедиться, что у нас есть производство, расчеты… Их даже экологический аспект волнует. Много всего. Потом решать будут. Но вообще – одиннадцать с половиной годовых, кредит на три года.

Туманов размышлял над словами Окорока.

– И они перечисляют деньги прямо производителям того, что ты закупаешь?

Окорок кивнул.

– Выбор полностью оставляют тебе?

– Не совсем. Я должен представить документы на трех производителей аналогичного оборудования и аргументированно доказать, почему выбрал именно этих.

– Ты уже выбрал?

Окорок кивнул. Выбрал после поездки Куприянова в Москву. Все выходные корпел над проспектами, которые Сергей привез с выставки. А нынешним утром говорил с немцами. Они должны сегодня-завтра ему всю документацию сбросить.

«Вот молодец мужик, – подумала Лена. – Вкалывает, хочет нормально работать. Просто любит работать. Уважаю таких».

– Приглашай швейцарцев, – решил Туманов. – Мое условие: на всех переговорах присутствует Лена.

– Леночку с удовольствием возьму, – сказал Окорок, улыбаясь девушке. – Я же говорю-то сам не очень хорошо, мне о деле думать надо, а не о том, как фразу построить. Она как раз попереводит. Да и бухгалтера мои в немецком не особо разбираются. Еще кто-нибудь из твоих людей будет?