Почему он оказался таким привлекательным? Глядя на него, просто невозможно не думать о сексе.

Энни давно уже этим не занималась. «Слишком давно», – подумала она, судя по тому, какое впечатление производит на нее этот мужчина. Да что с ней такое? Как она может так реагировать на человека, который представляет угрозу для Маделин?

Пожалуй, не только для Маделин. Еще больше для нее – он ведь может разрушить жизнь, которую она для себя выстроила, жизнь, в которой есть место только для нее и ее ребенка.

Энни перешла в наступление.

– Вы воспользовались ситуацией, чтобы вызнать все обо мне, я, во всяком случае, никем не притворялась, когда мы встретились первый раз.

Он поднял правую бровь:

– Я тоже никем не притворялся. Вы решили, что я внук вашей знакомой, и я только слегка вам подыграл.

– То же самое было с врачом. Жаль, что в вашем досье не было графы – этика.

Его подбородок, как с удовлетворением отметила Энни, дрогнул.

– Я не люблю заниматься играми, – сказал он, не отрывая глаз от дороги. – Если хотите что-то узнать обо мне, вам нужно всего лишь меня об этом спросить.

– Хорошо. Что произошло с вашей женой? – Бог мой, почему она начала именно с этого вопроса? Это звучало так, как будто она решила, что он убил ее.

Джейк молчал очень долго, и Энни подумала, что он не собирается отвечать.

– Она погибла в автомобильной катастрофе вместе с моими родителями.

У Энни сжалось сердце.

– О, как ужасно! Это случилось недавно?

– Немногим более двух лет назад.

– Где?

– Около аэропорта в Талсе. Пьяный водитель проехал на красный свет.

– Вы долго были женаты?

– Семь лет.

– И… вы собирались пройти процедуру искусственного оплодотворения?

Джейк кивнул:

– Ее врачом был доктор Борден.

– Моим тоже.

Джейк сурово посмотрел на нее:

– Я это понял.

– Вы сказали, что это не было случайной ошибкой.

Джейк мрачно кивнул:

– Директор клиники сказал мне, что доктора Бордена вынудили уйти на пенсию, потому что он, оказывается, проделал нечто подобное и с другой парой. Но в тот раз это не закончилось беременностью.

– Трудно представить, что он мог пойти на столь неэтичный поступок, – покачала головой Энни. – Он казался таким милым и так старался подобрать для своих пациентов то, что их устраивало. На него будет заведено судебное дело?

– Конечно, если мы этого потребуем.

– Думаете, нам следует это сделать?

Джейк вздохнул:

– Это было моей первой реакцией. Точнее, второй. Первой было желание отправиться во Флориду и набить мерзавцу морду.

Энни с любопытством посмотрела на него:

– Похоже, была и третья.

– Да. – Джейк смотрел прямо перед собой. – Я подумал о Маделин.

– И?

– Это привлекло бы пристальное внимание прессы к девочке. Я не хочу, чтобы когда-нибудь это отразилось на ее жизни.

«Я подумал о Маделин». Да он говорит как отец, настоящий отец, для которого в первую очередь важны интересы дочери. Энни не знала, виной ли тому обезболивающие таблетки или общее напряжение, но у нее вдруг перехватило горло.

У нее есть еще к нему вопрос, который не дает ей покоя, хотя она и сама не знает почему. Проглотив комок в горле, Энни задала его, когда они уже подъезжали к дому.

– Как звали вашу жену? Джейк насторожился:

– Зачем вам это?

– Даже не знаю.

Он повернул ключ зажигания, мотор заглох.

– Рейчел. Ее звали Рейчел. Он произнес имя как молитву.

У Энни сжалось сердце. Он ответил на ее вопрос.

Он любил свою жену. Он любит ее до сих пор. Энни видела это по выражению его глаз, по морщинкам вокруг них, по движению его губ, когда он произнес ее имя. У нее отчего-то заболело сердце.

Повезло этой женщине, этой Рейчел. Такая любовь выпадает редко.

Но она может выпасть на долю Маделин. Человек, который способен так любить, может быть прекрасным отцом.

Мысль эта должна была бы ее успокоить, но этого не произошло. Чувства, охватившие Энни, противоречили одно другому. Энни хотела, с одной стороны, бежать от Джейка, с другой – он ее необычайно привлекал, и это ее беспокоило.

– Осторожно. – Джейк крепко держал Энни под руку, но она все-таки покачнулась, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Ноги как ватные. Она сделала еще шаг.

– Извините меня, надеюсь, что дома я не буду такой обузой.

– Да нет уж, лучше побудьте. Медсестра дала мне листок с предписаниями, как вам себя вести, и там сказано, что вы не должны ходить самостоятельно в течение сорока восьми часов.

– О, я уверена, что когда немножко передохну, со мной будет все в порядке и я буду ходить без посторонней помощи.

– Нет, я намерен проследить, чтобы вы выполняли все указания.

Энни стрельнула в него глазами:

– Ну уж нет! Вы ведь не принадлежите к тем людям, которые педантично следуют инструкциям.

– В некоторых вопросах – да. Вы, очевидно, совсем наоборот, готовы их постоянно нарушать, – мрачно сказал Джейк, доставая из кармана брюк ключ.

Он вспомнил про Маделин. Она слезла с крыльца и направилась к деревянным качелям во дворе.

– Маделин, иди сюда.

Ребенок не обращал на него никакого внимания.

– Пошли, дорогая. Пошли в дом, – еще раз позвал Джейк.

Малышка стала карабкаться на качели. Джейк колебался, не зная, что ему делать. Он не мог выпустить руку Энни, однако боялся оставить ребенка одного без присмотра.

Энни улыбнулась девочке и махнула ей рукой:

– Иди к маме, дорогая.

– Ма-ма-ма-ма… – Ребенок послушно направился к Энни.

– Как вам это удается? – спросил Джейк, открывая дверь.

– Просто надо быть мамой.

Под ноги ему выкатилось что-то коричневое, и так внезапно, что Джейк вздрогнул. Он повернулся и понял, что это такса, рванувшаяся в кусты.

– Бедный, заждался нас.

– Боюсь, что с животными у меня получается не лучше, чем с детьми, – пробормотал Джейк. Дело в том, что утром, когда ему после неслыханных усилий удалось одеть Маделин, он просто забыл о собаке. Энни, по-видимому, считает, что он испытывает угрызения совести. Если он хочет, чтобы она поверила в то, что он может быть хорошим отцом, то, наверное, должен эти угрызения продемонстрировать.