в лес? Я повел больного ребенка на пикник? О чем ты думала?

Я открываю рот в немом крике. Дышала часто, порывисто, не могла поверить, что он вот так просто обвинил меня. Обвинил меня в пропаже моей дочери!

— Как ты смеешь! Это все Ярослав, — кричу я, уже не чувствуя границу, уже наплевав на всех, кто слушает. — Он таскался в лес и заманивал туда Миру. Она помешалась на этом ублюдке.

Элеонора ахнула, а Борис подошел ко мне вплотную.

— Его так же похитили. И подбирай выражения, когда говоришь о моем сыне.

— Сыне шлюхи, — улыбнулась я безумно. Хотела сказать еще что-то. Разозлить его так, чтобы он показал свой истинный нрав. Мне очень хотелось, чтобы он меня ударил. Поэтому прошипела ему в лицо как можно тише. — Сына шлюхи и маньяка-убийцы. Такой себе наборчик хромосом. Неудивительно, что он вырос таким ненормальным.

Борис замахивается. Маска, носимая столько лет, слетела в миг, и я увидела истинное лицо чудовища. Я никогда не считала его красивым. Но сейчас он предстал в истинном обличье. Я ждала удара. Я хотела, чтобы он показал всем, какой он. Я хотела возненавидеть его окончательно. Но вместо удара щеку обожгло касание ладони и звенящий шепот.

— Ты устала. Тебе нужно отдохнуть.

Он довольно резко сжал мое плечо и повел наверх. Без слов протопал вдоль комнат, прошел в нашу спальню по направлению ванной. А там включил самую ледяную воду и запихнув меня в душ.

— Еще никогда мне не хотелось ударить тебя так сильно.

— Так чего же ты сдержался. Надо было ударить, показать всем, что я никто в этом доме! Шваль под твоими ногами.

— Нина, — Борис смотрит, как по моему телу текут ручейки, как стремительно мокло платье, а слезы смешивались с каплями воды. Я не чувствовала холода. Я не чувствовала ничего. Пустота внутри росла быстрее, чем стекала с меня вода, и я блуждала в ней, закрываясь от любых чувств.

— Сейчас не время для истерик. Не время для разборок. Сейчас нужно вернуть Миру и Ярослава. Его тоже украли, что бы ты не думала. И опережая твой вопрос, скажу, что Элеонору я привез, чтобы держать в зоне видимости. Если она причастна…

— А если он? Если мальчик предатель.

— Он умрет.

Почему впервые от таких страшных слов мне стало легче. Я, дрожа, стуча зубами начала раздеваться. Мне нужно было забыться. Всего на мгновение. Всего на пару минут забыть обо всем плохом и стать сильнее. Может быть, Борис поделится каплей своей сдержанности?

— Пока я ехал сюда, я уже подключи всех, кто мне обязан. Так что в ближайшее время я жду звонка об их примерном местоположении. И мне уже звонили, сказали, о выкупе сообщат завтра с утра.

Он еще что-то говорил, отчитывался, а меня потряхивало. Мне нужно было успокоиться, просто перестать кидаться на всех. Ради Миры. Ради себя. Нужно не пытаться говорить про Ярослава плохо, хотя я убеждена, что это его рук дело… Но все потом, а сейчас…

— Что ты делаешь? — дернулся Борис, когда я, раздевшись до конца, принялась за него. Он не шевелился, когда я снимала ему рубашку. Расстёгивала ширинку, когда втягивала его в кабину.

— Поклянись, что она будет в порядке. Поклянись, что останется жива.

— Клянусь, — тут же сказал Борис, долго смотря мне в глаза, пока я руками ласкала его ниже пояса. — А ты клянешься, что тебе это сейчас нужно? Или хочешь еще покричать и поныть в спальне дочери.

— Хочу. И поныть. И покричать. Но здесь и сейчас. Дай мне своей силы, Борис. Дай мне шанс справиться с этим, — прижималась я все ближе, тёрлась телом, щекотала соски об его волосы на груди, чувствуя, как из недр существа поднимается что-то темное, грубое, горячее, а плоть в руке стремительно наливалась кровью.

— Мы справимся вместе, — выдохнул он мне в губы, стиснул на затылке мои волосы одной рукой, а второй поднял высоко, держа за ягодицы до болезненных спазмов. Но все ощущения сменились ударом молнии прямо в сердце, стоило Борису раздвинуть мои ноги и без подготовки войти. Жестко. Сильно. Насухо. Это была другая боль. Она не заглушала ту что в сердце. Но она отвлекала настолько, что я прошипела, стиснув зубы:

— Продолжай. Просто возьми меня.

И он сделал, как я просила. Драл снова и снова, смотря в глаза, с рычанием дикого зверя, с грубыми словечками, с дёрганьем волос, с ударами затылка о кафельную стенку. Так долго, что в итоге я все равно почувствовала, как возвращается аппетит, и стала помогать ему. Двигалась в едином ритме, царапала спину, кусала плечо, пока теплая волна не захлестнула меня настолько, что я закрыла глаза, ослепленная мимолетным счастьем.

И в этом счастье все равно была она. Моя дочь.

— Спасибо, — только и сказала я, когда мы вышли из душа и стали переодеваться. Мне действительно стало легче. Кипящий мозг словно получил долю обморожения, и даже захотелось есть. Доверяй Борису, — только и умоляла я себя. Он точно должен был предугадать такой исход, значит, у него есть возможность все исправить. — Мне нужно извиниться перед Элеонорой?

— Нет. Просто больше не набрасывайся. Хотя, должен признаться, это было красиво.

Я закатила глаза и поцеловала его в щеку, а затем вышла из комнаты, а после из дома. Мне нужно было прогуляться. А еще опросить охранников. Может, они что-то видели.

Глава 22

Охранники ничего нового мне не сказали. Дмитрий и Андрей вышли вооруженные до зубов, как и следует по инструкции. Ничего подозрительного они не замечали, кроме Ярослава, который часто лазал по дереву через высокую ограду. У них был четкий приказ следить из ним и в том месте всегда дежурило несколько ребят, которые ничего особого не замечали. Даже думали, что он дурной, раз продолжает собирать эти цветы.

— И все? Никаких разговоров, побегов?

— Нет, — качает головой высокий охранник и вдруг его расслабленная поза приобретает стержень. Это значит, начальство близко. Уже за спиной. Борис кивает парням, судя по всему он все уже узнал, но я хотела посмотреть в лица. Может быть мне бы удалось что-либо по ним понять.

— Узнала что-то новое? — держит он меня под локоть, а мне отнять руку хочется. Вообще не прикасаться. Странное чувство потерянности накрыло с головой. Теперь я не жена, я лишь мать, которая готова сделать все для поисков своего ребенка. Даже если придется играть покорную жену.

— Нет. Думаю, ты все уже узнал, — нервно улыбаюсь Борису и на