Вдруг на углу одного из домов он заметил знакомую широкоплечую фигуру в синих джинсах и черной куртке. Прижавшись к стене, мужчина заглядывал за угол, словно выслеживал кого-то, не желая быть замеченным. Сбросив скорость, Феликс медленно поехал вдоль обочины, наблюдая за ним. Разминавшийся спросонок крыс также заметил, что именно привлекло внимание Феликса.

– О, смотри! – пискнул Дон Вито. – Это же твой сотрудник, да? Как его… как его…

– Сабуркин.

Поравнявшись с Валентином, Феликс притормозил, опустил стекло и произнес:

– В шпионов играешь?

Сабуркин вздрогнул, оборачиваясь. На его добродушном лице сначала отразилось недоумение, затем полнейшая растерянность – он никак не ожидал встречи со своим директором. Феликс поманил его рукой и открыл переднюю дверь. Ворон с крысой, не дожидаясь команды, спрыгнули с сиденья и растворились где-то под ним. Валя сел в машину и пробормотал:

– Доброе утро.

– И тебе того же.

Уезжать Феликс не спешил. Он смотрел на Сабуркина, а тот – в окно, в сторону угла дома.

– Сейчас расскажешь или по дороге?

Валя не ответил, продолжая смотреть в одну точку. Тут из-за дома показались трое: высокий мужчина лет пятидесяти с военной выправкой, женщина значительно его моложе и девочка лет пяти. Мужчина и женщина держали девочку за руки, время от времени она подпрыгивала, они приподнимали ее над асфальтом, и девочка радостно смеялась. Смеялись и взрослые. Они прошли мимо стоявшей у обочины «Ауди S8», перешли через дорогу и скрылись из виду. Сабуркин проводил троицу взглядом и повернулся к Феликсу. В глазах бывшего десантника стояла такая пропасть печали, что Феликс молча включил зажигание, и машина поехала дальше.

Вскоре Валентин спросил, можно ли покурить.

– Окно только открой.

Опустив стекло, Валя прикурил сигарету и жадно затянулся.

– И давно она от тебя ушла? – произнес Феликс, глядя на дорогу.

– Когда была Олькой беременная, на четвертом месяце.

– И что так?

– Сказала, что ребенку нужен нормальный, неконтуженный отец, отец безо всяких причуд. А я тогда только начал понимать, что могу взрывать предметы и железо притягивать. Ушла к Алексеичу – это один из моих бывших начальников, хороший мужик, вдовец. Быстро так ушла. Я тогда для дочки сказочный дворец сделал, небольшой такой, – Валентин развел ладони в стороны, показывая размер дворца, – а отдать не успел.

Феликс вспомнил свое первое знакомство с жилищем Сабуркина: крошечная квартирка со спартанской обстановкой, комната почти без мебели и кругом на стенах полки, а на полках макеты дворцов и замков, впечатляющие красотой и точностью деталей.

– Значит, дворцы для дочки так и продолжаешь делать?

– Ага, – кивнул Валя. – Когда-нибудь отдам.

– Жена… как ее зовут?

– Марина.

– Марина не дает тебе с дочкой общаться?

– Нет, конечно. Олька и не знает, что я ее отец, для нее папа – Алексеич. Марина не хочет ей лишних потрясений, не хочет, чтобы я плохо на нее влиял. Наверное, она права. У них хорошая семья, все правильно.

– А ты, значит, по углам, по кустам за ними наблюдаешь?

– А как еще? Они ж недалеко живут, всего три остановки на автобусе. Так хоть вижу, как дочка растет, как меняется. Деньги ей посылаю.

– Деньги?

– Да, перевожу каждый месяц Марине на карточку. Охранником в супермаркет затем и устроился, на мою-то пенсию по ранению особо не разгуляешься, а так хоть что-то. Сейчас вот, с агентской зарплатой, совсем хорошо станет.

– Они на нуждающихся не похожи, одеты-обуты хорошо, радостные. Ты уверен, что им нужны твои переводы?

– Может, им и не нужны. Это мне нужно.

Сабуркин замолчал и снова закурил. Не стал и Феликс продолжать разговор.

Вскоре они подъехали к особняку агентства «ЭФ». У ограды уже стояла машина Германа: они все-таки немного опоздали.

В секретарской пахло свежесваренным кофе. Гера сидел на гостевом диванчике, на гостевом столике дымилась чашка, парень что-то просматривал в планшете. За секретарским столом восседал Никанор и… что-то вязал на спицах. Поздоровавшись, Феликс подошел к старику, интересуясь его занятием. На столе лежал клубок сине-зеленых ниток, похожих на шпагат, при этом жесткая на вид нить толщиной почти в мизинец легко и мягко ложилась петлями.

– И что вяжем?

Старик поднял взгляд и посмотрел на Феликса поверх очков.

– Ураган или бурю. Смотря, что получится.

– Можно спросить, зачем?

– На всякий случай. Вдруг пригодится.

– Хорошо, занимайся, не буду мешать. Гера, ты чем занят?

– Душевые кабины смотрю. Не понравилось мне то, что нам предложили, – ответил парень, не отрываясь от планшета.

– Хорошо, вижу, все при деле. Накормите Сабуркина завтраком, он наверняка поесть не успел. Я у себя в кабинете, если что.

Зайдя в кабинет, Феликс открыл дверцу нового сейфа, но, прежде чем положить в него футляр с трилистником, достал веточку и снова посмотрел ее на свет, медленно вращая в пальцах, словно рассчитывал отыскать в золотом прутике и продолговатых листочках нечто новое. Разглядывая веточку, он бросил взгляд в окно. По дороге шел капитан Мухин. Шаг районного участкового был решительным и быстрым, круглое веснушчатое лицо горело энтузиазмом, он явно нес с собой какие-то новости, коими ему не терпелось поделиться с коллективом агентства.

– Начался трудовой день, – выдохнул Феликс, убирая веточку в футляр. Положив футляр в сейф, он закрыл дверцу и ввел код – дату своего рождения. После вышел из кабинета встречать участкового.

Новости, принесенные капитаном Мухиным, и впрямь были любопытными. Касались они квартиры с останками скелета в вентиляции. Хозяин квартиры, гражданин Потапенко, оказался таксидермистом: изготовлял чучела животных для музеев, ресторанов, на заказ частникам, но особого дохода работа в последнее время не приносила. Его друг и коллега поделился однажды источником своего неплохого заработка: изготовление для колдунов, адептов различных культов ритуальных предметов из человеческих костей. Особой популярностью пользовались черепа, отполированные, с нанесенной гравировкой, обработанные специальным составом, светящимся в темноте. И, прежде чем Потапенко впал в ступор, коллега пояснил, что настоящие человеческие кости достать проще простого и безо всяких смертоубийств – ими приторговывают кладбищенские рабочие. Они вскрывают старые, заброшенные могилы, если там есть что-нибудь ценное, сдают в ломбарды, а кости продают на любые нужды – хочешь мумие лекарственное из них навари, хочешь побрякушки сатанистам сооруди.

В общем, как начали раскручивать кладбищенские дела, так и конца-края им не видно, неизвестно еще, что дальше потянется.