И он вознамерился было закрыть дверь.

– Подождите.

Протянув к нему руку, Электра шагнула вперед.

«… Разве ей неведомо, что от дикого зверя в ночи следует держаться подальше? Разве в этой безумной голове нет ни на грош здравого смысла?…»

Видимо, нет. Потому что она не только приблизилась, но и неуверенно облизнула губки.

«…Не делай этого. Послушай, ни в коем случае не делай этого!»

К сожалению, на этот раз он произнес эти слова про себя. А она подходила все ближе… ближе… и вот он уже явственно различает цвет ее глаз, затененных густейшими ресницами.

– Мистер Хейстингз, эта дверь толком не запирается… и еще… этот здоровяк, что внизу, в столовой – он так на меня пялился!

Она просит его защиты? Его защиты? А он стоит перед нею столбом, и она не видит его мощного возбуждения лишь потому, что в комнате царит полумрак, а ее аромат щекочет ему ноздри, а нежный голосок ласкает его слух и…

– Не смейтесь, – и она накрыла ладошкой его пальцы, сжимающие дверную ручку.

Эрон отдернул руку так, словно обжегся. А Электра продолжила как ни в чем не бывало:

– Если бы я попросила об этом кого-то из братьев, меня подняли бы на смех. Я ведь грозная… я никого и ничего не боюсь… – Она заморгала и отвернулась. – Известно ли вам, что прежде я никогда нигде не была без моей семьи? Я никогда не оставалась одна… ни на минуту…

Она подняла на него глаза – они были широко раскрыты и влажны.

– Ну, за исключением развалин имения, – напомнил ей Эрон.

Голос его прозвучал хрипло. Там она целовала его так, словно от этого поцелуя зависела вся ее жизнь. А он проник языком в ее сладостный горячий рот, а она извивалась от наслаждения, прижимаясь к его паху…

Электра слегка нахмурила брови:

– Да. Разумеется. Я совсем позабыла. – И вдруг улыбнулась: – Ну, это не считается. Ведь там были вы…

Похоть, овладевшая Эроном, побушевав всласть, все же пала под натиском чести.

– Я пригляжу за вами, мисс, – промямлил он сдавленным шепотом. – Не извольте беспокоиться.

А затем, решительно и твердо взявшись за ручку, захлопнул дверь, сделав это намеренно грубо.

И медленно сполз по этой самой двери, покуда зад его не коснулся пола. Теперь ему предстояло до утра сидеть таким манером, защищая нежных мисс Уортингтон от совершенно безобидного Зигфрида… И все это лишь потому, что она его об этом попросила!..

И ничего удивительного нет в том, что трепетным девам не так уж необходимы деньги! Одним молящим взглядом они способны добиться чего угодно!

Закрыв глаза, Эрон прислонился головой, которая теперь отчаянно болела, к тяжелой деревянной двери – однако сделал это осторожно, чтобы не обеспокоить барышню стуком.

Черт подери, в любой конюшне ему было бы уютней!

А тем временем в гостинице «Зеленый Ослик» Хейстингз – настоящий Хейстингз, терзаемый одновременно недугом, отчего его бросало то в жар, то в холод, и двойственностью собственного положения, тем не менее блаженствовал. К его услугам была мягкая постель, сонм деревенских прелестниц, исполняющих любую его прихоть, ароматный горячий бульон и бренди в любую минуту… и главное – не надо было тащиться никуда верхом в полночь и ливень!

А собственно, что еще требовалось парню вроде него?

И все было бы хорошо, если бы болезнь не усугубилась. Хейстингз дрожал все сильнее, его тело то и дело сотрясали конвульсии – а легкие, казалось, наполнились вязкой болотной тиной. Теперь даже на пуховой перине он чувствовал себя так, словно лежал на острых каменных осколках. Прикованный к подушкам, он лицезрел лишь колыхание грудей хорошеньких служаночек да морщился, когда они касались его, – руки их казались ледяными. Нутро его не принимало бренди – он едва мог проглотить пару ложек бульона, чтобы его не вывернуло наизнанку.

Поэтому он от души клял на чем свет стоит лорда Арбогаста, виновника всех его злоключений – и делал это с чувством и громко. Ненадолго опоминаясь, Хейстингз пугался: не вскроется ли обман и не выкинут ли его из гостиницы – однако, похоже, служанкам ничуть не казалось странным, что его светлость говорит о себе в третьем лице. Кто знает, как там у богатеньких принято?…

К счастью, даже в горячке Хейстингз ни разу не сбился на просторечие. Ни единого раза! Поэтому он пытался проглотить заботливо подносимый ему бренди – и вновь проваливался в горячечный сон…

Как бы там ни было, но прислуга не слишком удивлялась странным речам больного. Кроме, пожалуй, одной темноволосой девушки с жемчужно-белой кожей и бездонными темными глазами древней колдуньи. Куда было до нее бледным английским красоткам!

«Эдит…»

Она поведала ему, что происходит родом из Корнуолла. Тогда он от души посмеялся: девушка чистосердечно полагала, что Корнуолл – это очень, очень далеко…

Однако сейчас Хейстингзу было не до смеха. Его тело сотрясала дрожь, сухой язык еле ворочался во рту – однако бедняга непрестанно клял лорда Эрона, чтоб тому ни дна, ни покрышки!..

– Успокойтесь… ну-ну, тише, – звучал нежный голос Эдит, и лба больного касались нежные теплые ручки – единственные, чье прикосновение приносило облегчение. – Не следует вам говорить о себе так дурно. Это все неправда. Вы прекрасный человек, вы истинный лорд – вам надлежит гордиться собой и всем тем, чего вы достигли в жизни…

От таких слов Хейстингзу хотелось засмеяться безумным смехом, но он сдерживался из последних сил, чтобы не напугать девушку. Все, чего он хотел сейчас, – это чтобы прекрасная Эдит не уходила, продолжала кормить его с ложечки горячим бульоном и нежно гладила его пылающий лоб. Впрочем, она позволяла себе это лишь тогда, когда, по ее мнению, лорд дремал или бредил – вот как сейчас, к примеру.

И Хейстингз послушно умолк – лишь потому, что она попросила. Он лежал навзничь и дышал так глубоко, как только мог – тоже потому, что об этом просила его Эдит. Однако, невзирая на его покорность, девушка подхватила поднос и вознамерилась уйти.

«…Нет, это никуда не годится! Если уж он должен лежать, не бранясь и не мечась по постели, то пусть рядом с ним остается его Эдит!»

Кажется, он произнес это вслух, потому что девушка вспыхнула до корней волос и попыталась высвободить свои дрожащие пальчики из его ладони. Когда он успел взять ее за руку?…

Что ж, прекрасно. Раз уж он завладел ее рукой, то по крайней мере в ближайшее время не расстанется с этим ценным трофеем!

– Если ты уйдешь, – прохрипел он, силясь придать голосу изящные интонации, присущие лорду Эрону, – то я вновь стану гневить небеса! Я смогу отдохнуть, только если ты останешься со мной…

Заслышав эти слова, девушка вздрогнула и попыталась отпрянуть. Вероятно, он далеко не первый постоялец, который требовал ее безотлучного присутствия в его комнате. Осознав это, Хейстингз тотчас выпустил руку Эдит. Нет, он никогда не станет причиной этого затравленного выражения ее прекрасных темных глаз! Никогда этого не будет!