Поэтому я отложил эту мысль до более подходящих времен, а сам помог поганке усесться на коня и со вздохом полез на свою зверюгу.

Наездник из меня так себе, хотя душить несчастное животное во время скачки я уже перестал. Даже научился спину держать почти прямо, правда, в ремни по-прежнему вцеплялся намертво. А вот мое слезание и залезание на этого зверя было зрелищем не для слабаков.

Чахле просто повезло, что ее внимание привлек белобрысый, а когда она снова повернулась в мою сторону, я уже гордо восседал на коне. Условно гордо. Если бы не нога — ни за что бы на эту тварь не залез…

— Обоз догоним ночью, — уверенным командным тоном поставил нас в известность эльф.

Я лишь плечами пожал, но спорить не стал. За этот день я уже свыкся, что Эслен не такая уж бесполезная немощь, как прикидывался, и в битвах кое-что понимает.

— С твоей раной от тебя пользы мало, зато мы с Алраном повеселимся. А ты, зелененький, присмотришь за Ка-арис.

— Ты ранен?! — внезапно разволновалась чахла. Даже побелела еще больше, чем всегда, и уставилась на меня возмущенно-испуганно.

Я лишь отмахнулся, состроив самую презрительно-пренебрежительную рожу, на какую был способен. Но поганку это не обмануло, и замотанную ногу она, наконец-то, разглядела.

— Болит? — запереживала она, глядя на меня с заботливой жалостью.

Последний раз на меня точно так же мать смотрела, когда мне лет пять было, а то и меньше. Я тогда подрался с одним из ровесников, само собой проиграв, но так, что победитель после этого меня долго по дуге обходил.

Я даже задумался, как правильнее ответить. Гордо, хитро или честно. Даже представил, как я сейчас лягу страдать, а чахла вокруг меня круги наворачивать станет и заботиться. Но тут же вспомнил, что заботиться моя поганка, может, и хочет, но не умеет. Иех… Ладно, сначала сам ужином озабочусь, а потом лягу и пострадаю немного. На поцелуя два-три…

Ка-арис:

Странно, я ведь волновалась о своем чудовище, даже позаботилась о том, чтобы его предупредить о предательстве главы обоза. Но при этом мысли о том, что с ним или с Эслентейном может случиться что-то плохое, были очень… поверхностные. Осознанно я отторгала их, старалась на них не заостряться, не воспринимала, отталкивала от себя. О хищных зверях в лесу я сначала не подумала из-за отсутствия жизненного опыта, зато потом не могла отвлечься от ужасных кошмаров ни на минуту. А вот раненый дикарь, истекающий кровью где-то на дороге, убитый…

Нет! Нет, нет, нет! Ледяные грани, нет! Даже сейчас, когда мы вместе, я не хочу ни на секунду представлять себе, что такое… такое… на самом деле такое действительно было возможно! А раз за мной охотятся гномы, мое чудовище постоянно под угрозой. Как и Эслентейн. И я не могу себя успокоить тем, что это их долг, — они оба не мои подданные. То есть… Синдра я признала своим, но он не осознал всю величественность произошедшего.

— Выдыхай, зелененький. За нами гнались обычные городские бандиты, собирающиеся отомстить за потерю денег.

Пока я отвлеклась, мужчины негромко обсуждали между собой случившееся. Это было так привычно и успокаивающе-надежно!

Странно. Спасение эльфа было моей прихотью, и я была уверена, что от него не будет никакого прока. А он уже успел своим советом спасти жизнь мне, своей помощью — спасти мое чудовище. Мое…

Тут я вспомнила, с чего именно началось наше путешествие, и внезапно поняла, что… Злюсь? Ревную! Ледяные грани! Я — ревную! Это мой дикарь! Мой! И… я не хочу его возвращать той огромной женщине.

Глупо! Мы знакомы всего восемь дней. Я не знаю о нем почти ничего!.. Ничего, кроме того, что он влюблен в такую же дикарку и пошел провожать меня, чтобы добыть ей в подарок шкуру. И еще он постоянно обзывает меня немощью, бесполезной неумехой, чахлой, поганкой… Он не уважает меня, не верит в мою драконью сущность, не ценит оказанной ему чести. Он не такой, как все окружающие меня ранее мужчины!

Даже Эслентейн понимает, кто я!.. И вампир… Алран… Он тоже знает, понимает и ведет себя со мной согласно общепринятому этикету. И только мое чудовище обращается со мной так, словно я обычная человеческая девчонка! Он заботится обо мне не потому, что я дочь одного из властителей Звезды Дракона. Он…

— Бандиты в том городке ущербные какие-то, — разбрюзжался в это время Синдр. — Но я рад, что мы их уделали. Тоже удумали — работорговлей заниматься!

— Орки своими пленными тоже торговали, и совесть их не мучила, — с ехидством произнес Эслентейн, очень странно глядя при этом на мое чудовище.

Ледяные грани! Вчера меня это лишь забавляло, а сегодня уже беспокоит?

— Пленные появлялись после битв, — гордо так выдало мое чудовище. — А эти слабаки трусливо опаивали сильных, а потом нападали сзади. Меня гораздо больше волнует, зачем гномам Ка-арис.

— Зачем гномам дракон? Магическое создание, чувствующее запах алмазов? Даже не догадываюсь, зелененький, — как-то не очень весело рассмеялся эльф и покосился в мою сторону: — Гораздо больше меня интересует другое. Откуда гномы знают, что по Иостриуму путешествует одинокая драконица, захватить которую сможет даже человек.

Я с восхищением посмотрела на Эслентейна. Он легко, всего парой фраз, выделил самое важное из того, над чем я размышляла с того момента, как узнала про обещанное за меня вознаграждение.

— У них даже мой портрет есть, — вспомнила я важную мелочь, о которой забыла сообщить сразу.

— Ночью все выясним, — успокоил меня эльф. — Алран переговорит с главой обоза. Развлечется.

Дальше мы лишь изредка перекидывались одной-двумя фразами. Эслентейн подшучивал над Синдром, тот отфыркивался и иногда смешно бухтел на что-нибудь. Передвигались мы неспешно, чтобы не нагнать обоз раньше времени. А под вечер устроились на небольшой поляне, и тут выяснилось, что у нас с собой нет ничего — ни котла, ни тарелок, ни спального мешка… Все осталось в телеге. К тому же Синдр очень заметно хромал, причем пытаясь сделать вид, что с ним все в порядке. Ледяные грани! Даже думать не хочу, как же ему плохо на самом деле!

Но главное, на охоту пришлось идти эльфу, а мы остались вдвоем.

Синдр:

Я страдал от души, причем стараясь делать вид, что не страдаю. Это очень важно. Оркские женщины уважают сильных, но на заботу их тоже можно выманить. Только выглядеть при этом надо не убогим слабаком, давящим на жалость, а терпеливым героем, скрывающим свою боль. Вот я и скрывал, искоса поглядывая на поганку и успев показать кулак белобрысому. Тот сначала удивился и решил сам проявить обо мне заботу, но быстро понял свою ошибку и свалил добывать нам ужин. Молодец…

Костер развести мы смогли — серных палочек и у меня, и у Эслена было попрятано по всем карманам. А найти подходящий камень в лесу несложно. Так что я уселся на бревно, вытянул вперед раненую ногу, порадовавшись, что она у меня и правда побаливает. Не перепутаю хотя бы, если забудусь.