— Конечно пройдет, со временем.

Ледяные грани… я выдохнула просто неприлично шумно. Веду себя как ребенок! Расслабилась, разболталась…

— Ну что, зелененький, охраняй нашу красавицу и мой ужин! У нас тут веселье намечается, обоз надо будет нагнать. По пути все расскажу.

Я даже не сразу поняла, кому были сказаны последние фразы, а потом обернулась и встретилась с прожигающим взглядом из-под капюшона плаща. Как я не заметила появления Алрана? Когда он появился?! Сколько он успел услышать?!

— Мы вытрясем из главы обоза все, что можно. А потом вернемся. И я буду очень голодный.

— Хорошо, я оставлю тебе пару палок, — согласно кивнул Синдр.

— Даже пару? Какая щедрость! — непонятно почему развеселился Эслентейн и, послав нам воздушный поцелуй, перекинул через плечо лук и пошагал за уже исчезнувшим среди деревьев вампиром.

Синдр:

Иех… чтоб тому гаду, который меня ранил, в их потустороннем мире икнулось! Не то чтобы я сильно драки любил, но набить морду твари, предавшей мою чахлу, хотелось до зуда в кулаках! Но это ж надо было похромать вслед за белобрысым и кровососом. Постоять где-нибудь в лесочке, пока они порядок наводят, потому что неповоротливый орк с топором — идеальная мишень. Если ломанусь в открытую, может, и успею порубать одного-двух обозников, но до их главы не доберусь. А главное, поганка-то тут одна останется, пока я за нее мстить буду. Конечно, она вроде как с лесными жителями уже как своя болтает, даже посыльных из них сделала. Но мало ли зверю какому приглянется? Тощая, конечно, на один зуб, но мало ли ленивый или больной какой-то окажется? Ему и чахла — целый пир…

Я даже головой потряс, отгоняя дурные мысли. Нет, пусть уж белобрысый со своим другом сами разбираются, раз уж вызвались. Мне надо драконью пигалицу до ее дома довезти.

— То есть ты в болото упала, когда драконом налеталась? — уточнил я. Складно все выходило, не придерешься. Я ж еще тогда понял, что она не пешком до того камня с квакшами дошла, вот только до правды ни в жизнь бы не додумался.

— Да, — буркнула чахла недовольно, словно это я ее лично из рогатины подбил. — И теперь мне никак не обернуться обратно.

— А чего к нам прилетела? Дело какое-то было или так просто?

Вот я… камнем метательным стукнутый! Давно надо было вытрясти из этой немощи, как ее к нам на болото занесло. Белобрысый же унамекался прямо, что порядочным драконам в Иостриуме делать нечего! И теперь еще охота эта, гномы, портрет опять же…

— То есть ты какая-то непростая драконица, раз с тебя портреты рисовали?

— Я дочь одного из трех королей драконов! — Поганка даже приосанилась, когда это говорила. — А летела я не куда-то, а откуда-то, ясно?! Из дома я сбежала, потому что… потому что… Потому что я трусливая беспомощная немощь, вот! И мне было страшно!

А мне стало стыдно… Чахла выпалила это все, зло сверкая глазищами, но при этом чуть не плача. И прозвучало все это очень знакомо. Словно это я сам сказал. То есть… я так и говорил. И не раз.

Только она не права!

— Ты, Ка-арис, храбрая. Очень храбрая для девчонки. И совсем ты не беспомощная, просто тебя другому учили. Это я бесполезный позор отца и всего племени. То сзади подкрадутся и по голове стукнут, то от стрелы увернуться не смог. — Я вздохнул и отвернулся.

Стыдно. И за то, что поганку столько времени обзывал, словно так и надо. И что сам оказался бесполезной немощью. А еще думающим только о себе! Поганка же не зря все это на меня вывалила. Мучается она. Переживает. Из дома сбежала…

— Тебя там обижали? Дома?

— Нет, не обижали. — Чахла тоже вздохнула, подсела ко мне поближе, обняла и прижалась поплотнее.

Придурок я, как есть, на всю голову. Мерзнет она, ночью, в одном своем легком платьице. Надо бы дров в костер подкинуть… только жалко поганку от себя отрывать. Приятно так, когда она мне в грудь сопит. И волосы ее щекочут так нежно. Я взял и поцеловал, прямо в макушку.

— А чего тогда испугалась? Ты давай, рассказывай все. Гномы с портретом не просто же так засуетились. Да еще и денег за тебя пообещали. Понятно было бы, если бы твое племя тебя искало, но не гномы! Или гномы как эти… с которыми людям говорить проще? Ну, чтобы не с драконами, а с гномами все улаживали?

— Молодец, зелененький! Отличная мысль!

Вот как нормальный орк мог настолько расслабиться, чтобы к нему целый белобрысый эльф подкрался, а он даже не услышал?! Позор отца я, а не старший сын. И дело не только в клыках и росте!

Ка-арис:

Я даже вздрогнула от неожиданности, когда буквально в двух шагах от нас прозвучал голос Эслентейна. Неужели так увлеклась страданиями, что не услышала шагов по тропинке?

Но тут из темноты выступил Алран, откинул капюшон и уселся напротив меня.

— О, смотрю, я вовремя. Еще немного — и ужинать пришлось бы уголечками. Ты куда смотрел, зелененький? Хотя не отвечай… И так понятно, что тебе не до ужина. — Эслентейн вроде бы и шутил, как обычно, но взгляд у него при этом был очень серьезным.

Да и Алран хмурился, глядя то на меня, то на Синдра:

— Прошу прощения, госпожа, что мы вас перебили. Не хотелось подслушивать. Но орк прав — расскажите нам все, это важно.

Я затихла, уставившись на огонь и пытаясь решить, что именно можно рассказывать, что нельзя, что на самом деле важно, а что нет. И готова ли я поделиться с абсолютно чужими мне людьми семейными тайнами.

Синдр обнял меня со спины, укрывая собой и от холода, и от переживаний. Я погладила его руку, благодаря за поддержку.

Эслентейн вручил мне шашлык на палочке:

— Пожуй, пока думаешь. На сытый желудок все добрее.

Я улыбнулась эльфу, продолжая гладить свое чудовище. В темноте его кожа казалась почти черной, но в отблесках пламени, наоборот, становилась ярко-зеленой. Непривычно, странно и… красиво. А под жесткой кожей — переплетающиеся линии вен и плотные мышцы, на которые тоже можно любоваться бесконечно, рисуя по ним пальцем.

Вот так, одной рукой наглаживая Синдра, а другой удерживая палочку с шашлыком, я поужинала. В полной тишине, прерываемой лишь жужжанием ночных насекомых и трескотней мающейся от бессонницы птицы где-то неподалеку.

Мужчины тоже ели молча. Точнее, Алран просто сидел и смотрел в огонь, а вот двое других тщательно жевали, делая вид, что они ничего не ждут.

Но я понимала, что просто обязана выдать часть своей истории в обмен на сведения, полученные от главы обоза. Здесь нет моих подданных, и никто ничего мне не должен, как бы это ни было непривычно.

— Какой сегодня день? — я решила начать с конкретики, до которой не додумалась, когда мы были в городе. Вернее, мысль спросить дату у кого-нибудь из горожан была, но я постеснялась, а потом стало не до этого.