На следующий день деньги были на ее счете. Сюрприз? Да ничего подобного. Просто нетрадиционный подход к решению старых как мир проблем.

Это воспоминание было приятным, но были и такие, что причиняли боль. Лаки больно было вспоминать о том, как ее жениха Марко расстреляли прямо в отеле возле плавательного бассейна, как убили и выбросили из машины ее брата Дарио. Впрочем, Лаки всегда придерживалась мнения, что негоже слишком много думать о прошлом. Жизнь — это движение, считала она, поэтому, сведя счеты с убийцами, Лаки старалась жить и действовать так, словно ничего не случилось.

А если точнее, она сделала все, чтобы прошлое не мешало дню нынешнему и не тянуло ее назад.

«Ключи» стали для Лаки своего рода монументом, который она воздвигла в память Марко, Дарио и своей матери, которую еще раньше убили буквально на ее глазах.

Нередко она спрашивала себя, что знает Макс об истории их семьи, как она к ней относится. Дочь никогда ни о чем ее не спрашивала. Похоже, прошлое семейства Сантанджело ничуть ее не интересовало, и Лаки пообещала себе, что когда-нибудь расскажет дочери о битвах, которые ее предки выигрывали для того, чтобы фамилия Сантанджело не исчезла с лица земли. Именно благодаря этим оплаченным кровью победам они могли спокойно пользоваться богатством, скопленным усилиями Джино, Лаки и других членов семьи. Кроме того, нужно было как-то объяснить Макс, что война еще не закончилась, а заодно — познакомить ее с семейным девизом, который не раз выручал саму Лаки в наиболее трудные минуты. «Никогда не связывайтесь с Сантанджело» — вот что было начертано на их воображаемом семейном гербе, и Макс должна была не только запомнить эти слова, но и применять их в самых трудных жизненных обстоятельствах.

Лаки, наверное, давно бы уже сделала то, что задумала, но каждый раз ее отговаривал Ленни. «Подожди немного, — говорил он. — Пусть Макс еще подрастет. Время есть, не так ли?»

И каждый раз Лаки соглашалась с ним, ведь Ленни Голден был ее мужем. Лучшим мужчиной в мире. Когда она с ним только познакомилась, он был простым артистом и выступал перед гостями в ее первом отеле с юмористическими монологами. Лаки захотела его с первого взгляда, но Ленни ее отверг. Когда они встретились во второй раз, она уже была замужем за греческим миллиардером Димитрием Станислопулосом, а он, по странному стечению обстоятельств, оказался женат на избалованной и своевольной дочери Димитрия Олимпии. Ситуация была патовой, и найти приемлемый выход казалось невозможным.

В конце концов, однако, все устроилось наилучшим образом, и теперь Лаки, нисколько не кривя душой, могла сказать, что Ленни был ее единственной любовью. Не просто любовники, но и близкие друзья, они были словно созданы друг для друга.

Накануне своего отъезда в Вегас Лаки не удержалась и осторожно заглянула в спальню дочери. Макс спала, и ее лицо в обрамлении разметавшихся по подушке черных кудрей казалось еще совсем по-детски нежным и невинным. Стоя на пороге ее спальни, Лаки вспомнила день, когда произвела Макс на свет, вспомнила, какое выражение появилось на лице Ленни, когда он впервые взял дочь на руки. «Она будет похожа на тебя», — сказал он тогда, но назвать дочь они решили Марией в честь матери Лаки. Макс сама выдумала себе новое имя, когда ей исполнилось лет двенадцать-тринадцать — ей казалось, что оно подходит ей больше. Лаки и Ленни не возражали — маленькая Мария всегда была своевольным, настырным ребенком и к тому же настоящей сорвиголовой. Макс Сантанджело Голден… Во всяком случае, звучало новое имя совсем неплохо.

Прежде чем покинуть спальню, Лаки тихонько вздохнула. Совсем скоро Макс начнет новую, самостоятельную жизнь. Ну почему, спросила она себя, дети вырастают так быстро? И почему время летит с быстротой молнии?

— До свидания, дорогая, — чуть слышно прошептала Лаки, целуя дочь на прощание. — Скоро увидимся.

* * *

Как только Лаки вышла, Макс, которая только делала вид, что спит, выскочила из постели и босиком подбежала к окну, чтобы убедиться — мать действительно уехала. Спящей она притворилась исключительно для того, чтобы избежать нудных расспросов о том, что она намерена делать, пока дома никого не будет. Врать Макс никогда особенно не умела, да и обмануть Лаки мало кому удавалось, поэтому безопаснее всего было вовсе увильнуть от опасного разговора.

Вскоре Макс увидела, как мать вышла из ворот и, сев в дожидавшееся ее такси, отправилась в аэропорт. Не отходя от окна, Макс потянулась к мобильнику и позвонила сначала Гарри, потом Куки.

— Все в порядке, — сказала она. — Лаки свалила, так что давайте в темпе ко мне. Нам еще надо многое успеть.

В первую очередь Макс предстояло избавиться от двух домработниц — сестер из Гватемалы, — которые могли помешать запланированному на вечер веселью. К счастью, их наняли сравнительно недавно, поэтому навешать женщинам лапши на уши не составляло труда. Домработницы даже обрадовались неожиданному выходному — Лаки не хотела набирать большой штат, и им приходилось довольно много трудиться, даже несмотря на то, что Лаки с детства приучала Макс и сыновей прибирать в своих комнатах и не разбрасывать вещи.

Хотя первому Макс позвонила Гарри, Куки добралась до дома в Малибу раньше. Ее смазливое шоколадное личико сияло блаженной улыбкой — ну, точь-в — точь кошка, наевшаяся сметаны.

— Все! — заявила она с порога. — Больше никаких мальчиков. Теперь меня интересуют только мужчины.

— Я так и думала!.. — Макс закатила глаза. — Ты все-таки связалась с этим неудачником Фрэнки. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, о’кей?

— Никакой он не неудачник, — обиделась Куки. — Ты просто его не знаешь.

— Я знаю его гораздо лучше, чем ты, — парировала Макс. — Хотя лучше бы я его не знала.

— Я знаю Фрэнки совсем с другой стороны, — самодовольно ухмыльнулась Куки.

— Вы что, опять трахались? О, только не это! — Макс снова возвела глаза к потолку. — О чем ты только думаешь?!

— Ты действительно хочешь знать — о чем? — хихикнула Куки.

— Нет, не хочу, — отрезала Макс и подошла к окну, чтобы убедиться: обе домработницы садятся в вызванное ею такси, чтобы отправиться к своим семьям. Макс предупредила, чтобы они не возвращались до завтрашнего обеда, и к тому же дала каждой по пятьдесят долларов и оплатила такси. Правда, старшая из сестер побаивалась, что Лаки станет все известно, и Макс пришлось мобилизовать весь школьный запас испанского, чтобы убедить домработницу — все будет в порядке.

Когда сестры наконец уехали, появился Гарри, и все трое спустились в гараж, чтобы выгрузить из багажника «Мерседеса» бутылки и перенести их в бар возле бассейна.

— А кто будет смешивать коктейли? — спросила Куки, укладывая в уличный холодильник бутылки и банки с пивом. — Фрэнки мне намекнул, что мы можем позаимствовать одного из барменов, которые работают в его клубе. Как тебе идейка?

— Ты что, пригласила Фрэнки на мою вечеринку? — ужаснулась Макс.