Линзы, разумеется, в глазу уже не было, по крайней мере, контента я не видел. Но как они избавились от неё после удаления глаза? Мне было известно, что линзу нельзя поставить или снять без специального лицензионного софта, который, основываясь на скане отпечатка глаза, вшитого в ваш ID, помогает ей быстро прижиться к ДНК носителя и так же стремительно её отторгнуть.

…И тут мне стало по-настоящему плохо. По телу пробежала дрожь, безумно захотелось пить. Но больше всего пугало то, что происходило с мозгом: он метался будто летящий по заледенелой трассе автомобиль с вусмерть пьяным водителем. У мозга отобрали дорогую любимую игрушку, с которой он в последнее время буквально сросся. Вспомните, что происходит с маленькими детьми, когда у них забирают из рук росфоны. Или со взрослыми, когда их гаджеты, изнурённые постоянным месседжингом в соцсетях и пользовательской активностью на порноресурсах, неожиданно вырубаются от перегрева или слабой батареи. Тогда-то и начинаешь понимать, кто кого на самом деле юзает.

Задыхаясь, я снова открутил заржавелый кран и, дождавшись, когда грязно-коричневый цвет воды более-менее пройдёт, жадно впился в струю. Утолив жажду, постарался аккуратно, насколько это было возможно в моём состоянии, промыть пострадавшее веко, а после ополоснуть и всё лицо. Каждое движение давалось с болью, но после того, что мне пришлось испытать, она казалась вполне себе нормальной.

А потом я понял…

Это был не мой глаз.

Об этом говорило не только отсутствие контента на сетчатке, но и цвет радужки, который я разглядел, приблизившись к зеркалу, – мутно-серый вместо болотно-зелёного.

Они вырезали мой глаз.

Вырезали и вставили новый.

Надо выбираться из этого адского места.

Во что бы то ни стало…

Сейчас!

7.4

Ободранная железная дверь «операционной» открылась без сопротивления. Впереди меня ждал узкий, подсвеченный мигающими от перепадов напряжения лампами коридор, в конце которого виднелась винтовая лестница. Грузно взбираясь по ней, я думал, что же делать дальше – куда идти, кого искать и искать ли вообще, – и, когда восхождение привело меня к ещё одной двери, за которой я наконец увидел солнечный свет, в голове сам собой сложился план действий.

Я оказался на территории разрушенного индустриального кластера, одного из тех, которые когда-то – ещё до моего рождения – составляли прочную производственную основу прежде великой страны, но в последнее десятилетие прошлого века были заброшены и разворованы, а ещё позже – в начале нынешнего – стали пристанищем для независимых творцов и модных брендов. Сегодня они снова гнили и пустовали. Денег на реконструкцию, поддержание и даже на уничтожение этих территорий у правительства не было, как не было и того малого и среднего бизнеса, который мог бы обжить эти перспективные некогда площади: власть уже давно и безжалостно его задушила, отменив свободную торговлю, монополизировав рынок и пустив на него лишь крупнейшие китайские корпорации, к коим относилась и Delta Industries.

В висках гудело. Отдышавшись, я вытащил из внутреннего кармана куртки свой личный росфон – классический биопластиковый Xiaomi, напоминающий тонкую прозрачную кредитку. Быстро его включил, с опаской бросил взгляд на индикатор времени – до полудня не хватало всего семи минут, – выдавил из устройства, словно из упаковки с таблетками, крохотный наушник, вставил в ухо и произнёс имя контакта.

Наталья ответила практически сразу.

– Антон, что случилось? Почему с вами пропала связь? Где ваша линза?

– Линза… Где линза… Этот вопрос волнует и меня самого. Короче, у меня её больше нет.

– Как такое возможно?

Я не ответил.

– Антон, что случилось?

– Наталья, вы прекрасно знаете, что случилось. Вы видите всё, что вижу я. Точнее, видели.

Это была чистая правда. Все сотрудники корпорации знали, что работодатель потенциально следит за каждым из них – через эту самую линзу, видя всё, что видит курьер, от первого лица. Юридически такого права у компании не было – в трудовом договоре об этом ни слова, – но по факту они следили за каждым нашим шагом, мониторя перемещение по маршруту, встречи с адресатами, а возможно, и личную жизнь. Каждый из нас это прекрасно понимал, но ничего поделать не мог: все дорожили работой, ведь, как я уже говорил, в эру тотальной безработицы и перманентной бедности за неё платили хоть какие-то деньги.

– О чём вы, Антон?

– Вы знаете о чём. Вы идентифицировали тех двоих, что на меня напали?

– Антон, что с вами? Вы случаем не принимали какие-либо запрещённые препараты?

Хитрый робот. Она играет со мной в корпоративные игры, на которые её запрограммировали, и делает это виртуозно. Таким мастерством обладают политики с бизнесменами, возведшие умение отвечать вопросом на вопрос в абсолют. Люди обучили играм разума и машины, и те обошли их в этом древнем ремесле в два счёта.

«С волками жить – по-волчьи выть», говорил мой дед по отцу, которого я никогда не видел и знал лишь по папке сохранившихся фотографий и этой фразе, что любил цитировать отец. Я выдохнул и, проигнорировав вопрос Натальи, продолжил наступление:

– Мне необходимо вернуть мой глаз. А вам – вашу чёртову линзу. Сейчас у нас нет ни того, ни другого. А у оставшихся шести адресатов нет информации, которая для них предназначена.

– Антон, не беспокойтесь, наши клиенты получат всё, что им положено получить.

– Да, но получат ли в срок?

На том конце повисла короткая пауза. Я представил, как в считаные секунды металлический мозг робота совершает триллионы вычислительных операций. А может, это была лишь имитация заминки и искусственный интеллект давно знал ответ на мой вопрос.

Наконец Наталья произнесла:

– Антон, что всё-таки произошло?

Я нервно хихикнул.

– Ок, давайте официально. Двое неизвестных напали на меня у дома предыдущего адресата. Привезли сюда. Вырезали глаз с линзой. И вставили вместо него другой глаз. Глаз другого, блядь, человека.

Последние слова я выговорил с дрожью в голосе.

– Где вы сейчас находитесь?

Я обернулся вокруг своей оси.

– Какая-то бывшая промзона. Без опознавательных признаков. Я просто поднялся наверх из тех катакомб, где меня бросили.

– Сигнал с вашей линзы был оборван более получаса назад в бывшем Индустриальном квартале. Четвёртый Сыромятнический переулок, десять, метро «Курская». Значит, в данный момент вы находитесь там же. Можно сказать, вам повезло: следующий адресат совсем близко.

– Но зачем мне адресат, когда у меня нет линзы?! – прорычал я, потеряв терпение. Тупая железяка!

– Антон, утраченная вами линза имеет актуальную версию прошивки девять точка два. Начиная с четвёртой версии устройство совершает регулярный автоматический бэкап информации в определённый участок головного мозга носителя. Это делается на случай возможной неисправности линзы и других незапланированных ситуаций. Например, таких, как эта. Прямо сейчас мне необходимо произнести речевой алгоритм – кодовую фразу, чтобы активизировать в вашей ЦНС процесс восстановления информации. Вы готовы?