Заполняя трудовой листок, он, пожалев, что не сообразил это сделать раньше, вместо фамилии Хмуров написал Хмаров. Если бы кто заметил, сказал бы, мол, случайно описка получилась. То же самое проделал и с отчеством. Степан видел, что в общий список завербованных у начальника внесены только фамилии и инициалы, и если имя его уже могли запомнить солагерники, то по отчеству он никому не представлялся. Вряд ли с первого раза среди доброй сотни других его мог запомнить на слух и гулаговский полковник.

Все прошло гладко. На следующий день выдали временные удостоверения личности, в которых значилось, что обладатели их работают в тресте «Дальстрой» и откомандированы в управление «Дальзолото» города Магадана. В его документе значилось: «Хмаров Степан Петрович». По этому удостоверению уже на якутском прииске «Восточный», входящем в систему Гулага, он получил через год паспорт. А когда закончились все три года, положенные по договору, перевелся в недавно созданную Северомайскую экспедицию.

Так растаял на земле след и детдомовского Упыря, и свирепого надзирателя по кличке Хромой.

Словно в каком-то странном сне или наркотическом опьянении он огромной лохматой сомнамбулой раз за разом бесцельно опоясывал сопку по ее основанию. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Транскрил, наверное, сейчас выглядел со стороны чем-то вроде биоробота, которого замкнуло на одной программе и который продолжает механически повторять ее с постоянством хорошо заведенной игрушки. Он ощущал себя то ли обворованным, то ли мгновенно и против воли перенесенным в очень раннее, интеллектуально почти стерильное детство. Казалось, что кто-то разом полностью опустошил его черепную коробку, оставив лишь где-то в уголке кусочек сознания. А затем, раздув тело, словно пневматическую камеру, облачил его в чужую, непривычную одежду. И в таком виде и состоянии вытолкнул в непонятный мир. По сути, от него самого остался только этот крошечный кусочек сознания, который несла неизвестно куда биомашина существа МХ-21. Он напоминал сейчас астронавта, оказавшегося внезапно в запрограммированном на автоматический режим космолете какой-то чужой цивилизации: ты сидишь в кресле командира, но ощущаешь себя самым жалким и зависимым пассажиром и, более того, глядя на совершенно незнакомую систему управления, не можешь даже сказать, сумеешь ли ею когда-нибудь воспользоваться. А корабль летит в неизвестность, выполняя только ему одному ведомые маневры… Да, Компьютер Справедливости знал толк в наказаниях…

В мучительном бессилии и раздвоенности прошло несколько суток, а потом все же начался постепенный процесс адаптации и сближения. Хоть и усеченное, но все же гуманоидное сознание и оболочка МХ-21 со всеми заложенными в ней инстинктами и генной памятью зверя стали, прощупывая друг друга, искать какой-то компромиссный вариант сосуществования, а может, даже и обоюдовыгодного биоценоза. День за днем он все больше убеждался в том, что его уверенно ступающий четырьмя мощными лапами «космолет» в общем-то достаточно хорошо приспособленная для среды В-З, умело отлаженная здешней эволюцией машина и в обычном режиме надо просто полагаться на ее автопилот, не мешать ему. И только в каких-то особых ситуациях брать управление на себя. В свою очередь, сущность МХ-21 тоже как будто осознала, что она внезапно получила нечто такое, чего нет у других обитателей тайги и чем иногда можно с выгодой воспользоваться.

Постепенно пришло ощущение реальности, а с ним – чувство жажды и голода. И если первое было относительно легко утолить, поскольку в горах еще только начиналось лето и талой воды хватало с избытком, то со вторым оказалось сложнее. Приходилось довольствоваться редкой пока еще молодой травой на прогретых солнцепеках, побегами, едва пошедшими в лист, а чаще – сухим и жестким брусничником, не щедро сдобренным одинокими перезимовавшими ягодами – кислыми и сморщенными, будто от старости.

Передвигаясь в поисках пищи по распадкам и склонам, он и наткнулся на них в небольшой залесенной долинке с озером посередине. Зрение мгновенно утвердило Транскрила, что пред ним два представителя его собственного вида МХ-21. Но если сознание, сделав это открытие, невольно испытало положительные эмоции (все-таки родственные сущности!), то инстинкты выдали какую-то сложную комбинацию острого желания немедленно вступить в близкий контакт и одновременно почему-то проявить агрессивность.

Транскрил неуверенно затоптался на месте, а потом все же двинулся вперед. Подойдя поближе, он понял, откуда это раздвоение: сородичи были разного пола и от них исходили совершенно разные запахи. Если ее дух неотвратимо влек к себе, то его вызывал медленно закипавшее раздражение, даже злость. И частица гуманоида ничего не могла с этим сделать: ее логика оказалась заблокированной инстинктами, которые подсказывали только одно действие: вперед!

Зверь заметил соперника и, судя по всему, серьезного. Неожиданно вывалившийся из-за лиственничного мыска темно-бурый, почти черный медведь со странной белой отметиной на груди был нисколько не меньше его самого, а по возрасту, пожалуй, и помоложе. Ровные острые зубы его еще издалека блеснули белизной, а под шкурой рельефно перекатывались тугие желваки мышц. Видимо, чувствуя свою силу, он лишь на мгновение застыл на месте, а потом решительно направился к ним. Если бы Зверь был человеком, то он бы сейчас, наверное, выругался самыми последними словами. Ведь после стольких невезений с подругами судьба на этот раз, кажется, улыбнулась ему: добравшись в далекое глухое межгорье, он впервые натолкнулся на самку, за которой не тянулся шлейф обозленных друг на друга и готовых вцепиться в любой момент в чужое горло претендентов. Конечно, он был опытен и хитер, но его искалеченная лапа и немалый возраст сводили эти преимущества на нет. И когда Зверь увидел ее совсем одну, то поначалу даже не поверил в такую удачу и долго изучал пристальным взглядом окружавший полянку подлесок, откуда мог последовать неожиданный бросок коварного противника. Но нет, его встретило только доброжелательное урчание медведицы. Они вдвоем, ласково соприкасаясь боками, тут же направились к этой долине с озером и только к середине прошлой ночи добрались сюда. И вот теперь невесть откуда взявшийся молодой наглец хочет отнять ее, ставшую уже такой близкой и желанной. Нет, он легко не уступит незваному гостю свое право на любовь!

Зверь повернулся и угрожающе зарычал. Транскрил, а точнее, сущность МХ-21 ответила ему тем же. Соперники начали сходиться, медведица же неторопливо отошла в сторонку, освобождая поляну для поединка и демонстрируя полную нейтральность на случай любого исхода.

Когда расстояние между ними сократилось до одного хорошего броска, Зверь вдруг вымахнул на дыбы во весь свой немалый рост, вскинул вверх лапы и, загребая ими и потрясая непрерывным ревом воздух, пошел на задних лапах. Он знал, что белогрудый поступит точно так же и через миг они сойдутся, навалятся друг на друга, начнут рвать когтями и зубами. И тот, кто, не выдержав боли и натиска, опрокинется на спину, будет вынужден позорно бежать с поляны.

Все получилось почти так, как он ожидал. Противник тоже встал на дыбы и поднял лапы, оказавшись при этом ничуть не ниже Зверя. Но когда они почти коснулись друг друга когтями, белогрудый вдруг, в нарушение всех правил, резко нырнул вниз и изо всех сил ударил Зверя оскаленной мордой под нижнее ребро, вдобавок пластанув по животу клыками. Нестерпимая боль пронзила всего Зверя, на мгновение парализовав его, и он опрокинулся на спину, даже не уронив вскинутых кверху лап.