думала о разводе? Не поверю! Я не причина – я лишь следствие. Следствие отношений, которых нет. Ты строишь замки из песка.

Эстер сквозь наворачивающуюся на глаза пелену слез судорожно замотала головой. Ей стало жаль Джека, как никогда раньше. Джонни сумел обнаружить ее болевые точки и надавить на них – Эстер действительно не была счастлива. Но случались мгновения чрезмерной нежности, когда Джек являл ей свое истинное беззащитное лицо и становился особенно ласковым. Эта нежность была чиста, возвышенна и светла. Более труднодоступное чувство, чем страсть и влечение.

– Я не хочу тебя слушать. Не хочу, – сдавленно сказала она. – Уходи! Ты отвратительный друг!

Джонни кивнул. Он не мешкая встал и направился к выходу, понимая, что если задержится хоть на секунду, то разразится скандал. Но перед тем, как выйти за порог, Джонни остановился у двери и сказал, печально глядя на Эстер:

– Я оставлю свой адрес на ресепшене в надежде, что ты передумаешь.

Эстер даже не взглянула на Джонни на прощанье. Она зарылась в подушки дивана и обхватила руками коленки. Все, что произошло с ней за последние сутки, было невероятно! Диагноз, обративший ее жизнь в полную бессмыслицу, и неуместное признание Джонни. Зачем он попросил ее остаться? Только из-за того, что ей остался год жизни? Эстер решила, что если бы не диагноз, Джонни не осмелился бы сказать ей правду о своих чувствах, а она никогда не смогла бы покинуть Джека.

Джек слышал все, что было сказано в этой комнате, но не вмешался в разговор. Он хотел предоставить жене право выбора. Как можно удерживать рядом женщину, которая от отчаянья могла бы согласиться остаться с малознакомым художником, из-за которого она угодила в больницу? При такой решимости попытка остановить ее стала бы преступной.

Джек уже совершал подобную ошибку, когда был юн. У него была девушка по имени Франческа. Против всей логики она была мексиканкой с круглым, как луна, лицом, приземистого телосложения и с выпученными глазами, а не горячей изнеженной итальянкой с бронзовым загаром. Тогда Франческа казалась ему привлекательной. Он начал с ней встречаться ранней весной, сразу после ее трагического расставания с молодым человеком. Неопытный Джек не знал, что вступает в неблагодарные, изматывающие и до конца не завершенные отношения. Франческа писала бывшему сообщения украдкой, по ночам плакала, иногда ругалась с Джеком без повода. Однажды, предсказуемо, собралась, как она это обрисовала, «отдохнуть в Калифорнию с мамой». Джек был неопытен, но не наивен. Истинную причину он раскрыл тем же днем – Франческа по неосмотрительности не удалила телефонные звонки. Она собиралась встретиться с бывшим, хотя убеждала Джека, что «Алекс ей больше не нужен», «все чувства давно прошли», в общем, несла всю эту грубую и оттого пошлую чепуху, которая оскорбит любого человека. Тогда Джек не позволил ей уехать, и, как потом выяснилось, зря. Пободавшись какое-то время с Джеком, Франческа все равно ушла, только перед этим вхолостую измотала его нервы.

Через месяц Франческа вернулась уже без иллюзий, но отношения все равно не сложились.

Джек подозревал о симпатии Джонни к Эстер, но не мог и предположить, что Джонни перейдет к действиям.

Чем старше становишься, тем больше друзей теряешь. Каждый удивляет по-новому, по-особенному. В юношестве достаточно найти веселого собутыльника, чтобы в разгар веселья признаваться ему в любви и обещать вечную дружбу. В молодости хватает и общих интересов. А зрелость требовательна. Там не обойдешься без верности и надежности. И, наверное, Джек пропустил момент, когда стоило бы оставить Джонни позади.

Смятение не покидало Джека, но ко всему прочему прибавилось и упоение из-за решительного отказа жены. Он бесшумно выбрался из-под одеяла и подошел к ней.

– Наверное, нам лучше вернуться домой, – сказал Джек в макушку Эстер. Он гладил ее по спине и чувствовал пальцами ровную линию позвоночника. – Как ты считаешь, милая? Так будет лучше?

– Думаю, да, – не поднимая головы, отозвалась Эстер.

– Надо сообщить твоим родителям.

– О чем?

– О болезни, – с болью в голосе пояснил Джек.

– Нет, не смей, – встрепенулась Эстер. Она умоляюще посмотрела на Джека. Ее эмоциональное состояние не годилось для дополнительного стресса или огорчений. У Эстер не было сил, чтобы успокаивать всех сочувствующих и переживающих, поэтому единственный выход, который она для себя избрала, заключался в утаивании правды.

– Но так нельзя! Они имеют право знать, – не унимался Джек. Он настаивал, но знал наверняка, что если Эстер попросит его еще раз, он больше никогда не заговорит на эту тему.

– Ты не поступишь так со мной. Я сама скажу им, когда придет время, – промямлила Эстер. Девушке не хватало сил даже на незначительные препирательства.

– Конечно, как скажешь, – отступился Джек. – Тебе нужно поспать. Немного отдохнуть. Ты очень устала, – говорил он, заботливо поглаживая мягкие волосы жены. Джек впадал в панику, когда требовались слова утешения. И сейчас, когда Эстер больше всего требовалась поддержка, он был потерян настолько, что не мог ни на чем сосредоточиться. Джек силился придумать что-нибудь обнадеживающее, вселяющее веру, но слова в его голове сплетались в клубок – путаный и неясный.

Джек помог жене подняться с дивана, а затем уложил ее на кровать. Эстер свернулась клубочком на белой простыне и накрылась одеялом с головой. Через двадцать минут она забудется сном, а Джек примется собирать вещи.

Пока Эстер мирно сопела в мягкости пуховых подушек, Джек хаотично накидал вещи в чемодан и, придавив крышку ногой, не без усилий застегнул молнию. Разобравшись с багажом, он принялся мученически сновать из угла в угол – он не мог найти себе места. Никуда не деться от чудовищной пустоты. Джек не мог примириться с фактом, что Эстер проведет с ним отпущенный кем-то свыше срок, после которого ему придется продолжить странствие по жизни в одиночестве. Они не успели завести детей и уже не успеют. С ним не останется ее части. Вся уйдет.

Джек остановился посередине комнаты и уставился на чашку с остывшим кофе, стоящую на столе. Ничего необычного – просто белая чашка с коричневыми потеками на стенках. Но в это мгновение она приобрела особый смысл, соединяющий Джека с настоящим. Именно эта чашка оказалась его проводником в реальную жизнь, но Джек не замечал ее – этой жизни. Не замечал и чашку, которая сиротливо осталась стоять на столе. Кто ее оставил? Он или Эстер? Джек подумал, что пропустил целый отрывок, прежде чем чашка оказалась там. Сначала Эстер поднялась с кровати, потянулась и сладко зевнула, горячими губами поцеловала его в лоб, голыми пятками, прилипающими к полу, направилась