Как бы ей хотелось надеть одно из платьев, которое она носила в школе по особым случаям. Любимое, желто-зеленого цвета, шелковое, подчеркивавшее фигуру и волосы. Но Виктория напомнила себе, что мать хотела, чтобы дочь стала леди, а леди не пристало сбрасывать траур сразу после тяжелой утраты.

Лоуренс стоял у буфета и наливал вино в два бокала. Виктория была поражена его строгим профилем, освещенным золотистым светом. Лоуренс повернулся, когда она вошла, и пошел ей навстречу. Прищурив глаза, одобрительно посмотрел на нее.

– Надеюсь, не опоздала. Я приводила в порядок свою комнату.

– Она вам понравилась?

– Да, спасибо. Чудесная комната.

– Я на это надеялся. Комната выходит на юг и большую часть дня освещена солнцем.

– Она также выходит на Эшкомб. Из нее видны крыши домов.

– Я рад, что вы решили отужинать со мной, – сказал Лоуренс, садясь напротив нее. – Я надеялся на это.

– Как вы думаете, могла ли я не подчиниться королевскому приказу? – Виктория не удержалась от возможности чуть уколоть его. Озорной изгиб губ смягчил колкость ответа.

– Это не королевский приказ, но отныне все так и будет. – Лоуренс быстро взглянул на нее. – Виктория, это ваш дом. Именно так вы должны к нему относиться.

– Да, спасибо. Постараюсь.

– Хорошо. Ну, поскольку мы с этим покончили, лучше приступить к ужину. Только не расстраивайте повара, отказавшись от еды. Вы уже знаете, повар у нас отменный, а если повар – женщина, она импульсивна и отказ воспримет как личное оскорбление.

– Что! Даже если отказавшейся стороной будете вы? – В глазах Виктории запрыгали веселые искры.

– Даже так. – Лоуренс тоже улыбнулся и развернул салфетку на коленях.

– А ваша тетя не станет ужинать с нами?

– Тетя Либби уже не молода и быстро устает. Она предпочитает ужинать у себя.

– Но разве смысл ее пребывания здесь не в том, чтобы она сопровождала меня все время?

– Думаю, иногда ее можно извинить. – Лоуренс озорно блеснул глазами.

Ужин оказался вкусным. Лоуренс рассказывал о Холле, давая понять, как отныне будет протекать ее жизнь.

– Перед вами трудная задача. Выйти в свет нелегко, если вас не подготовить к этому должным образом. Я постараюсь помочь вам как можно лучше.

– И как же вы это сделаете? Не сомневаюсь, что меня тут же изгонят из света, как только пойдут разговоры о том, что вы стали моим опекуном.

– Не стоит беспокоиться о мнении других, пока я рядом. Мои плечи достаточно широки, чтобы отразить любые стрелы, летящие в вашу сторону.

– А если вас не будет рядом?

– Разберемся в этом, когда придет время. А пока я начну обучать вас верховой езде. Вы единственная мне известная женщина, которая не овладела этим искусством. Верховая езда, к сожалению, суровая необходимость для всех юных леди.

– Наверное, не для всех, – простонала Виктория.

– Для большинства. Я надеюсь, вам она пойдет на пользу.

– Не будьте так уверены. Не без стыда признаюсь, что испытываю большую антипатию к лошадям, особенно если они подходят слишком близко. Ни разу в жизни не сидела в седле и не собираюсь.

– Будет вам, Виктория, – насмешливо сказал Лоуренс. – Куда подевалась ваша жажда приключений? – Его насмешливый взгляд бросал немой вызов. – Вам страшно?

– Да. Если хотите знать, меня охватывает ужас.

– Я помогу преодолеть вашу антипатию. Скоро лошади станут брать еду прямо из ваших рук, вот тогда вы подивитесь своей нерешительности.

– Похоже, вы не сомневаетесь в этом.

– Нисколько. Возможно, ваш первый опыт будет нелегким, но уверяю, вы быстро освоитесь и получите удовольствие.

Виктория с тревогой взглянула на него. Этот человек невыносим. Он просто наслаждался тем, что ей не по себе.

– От вас другого и ожидать нельзя. Мои страдания доставляют вам наслаждение.

– Уверяю, ваши страдания продлятся недолго. Я научу вас преодолеть страх перед лошадьми.

– Я поражена тем, что вы согласны учить меня чему угодно. Если уж мне придется заняться этим, не лучше ли призвать в учителя одного из грумов? Стоит ли тратить ваше драгоценное время.

– Я найду время. С удовольствием займусь вашим обучением, – заверил Лоуренс улыбаясь.

– Вот видите, – Виктория тут же воспользовалась его довольным выражением лица, чтобы указать на него карающим перстом, – мой страх перед лошадьми и возможное изгнание из светского общества, видно, забавляет вас. Думаю, вы только и ждете, когда я сваляю дурака и окажусь сброшенной с лошади.

– Не думайте так плохо обо мне. – Лоуренс рассмеялся. – У меня много недостатков, но я не привык радоваться, если с кем-то случается неприятность. И не пытайтесь разжалобить меня. Я с удовольствием сделаю это ради вас, так что слушайте меня.

– Я не хотела обидеть вас. – Виктория отвела глаза, потом снова взглянула на него. – Однако ваши мотивы сомнительны.

– Вообще или обучение верховной езде?

– Думаю, и то и другое.

Никто не сомневался в мотивах Лоуренса с тех пор, как он стал хозяином Стоунгрейв-Холл, к тому же он редко испытывал необходимость объяснять их. Однако он понимал, насколько важно сделать это в данном случае.

– Я говорю серьезно. Я человек чести. Если невозможно добиться своих целей справедливыми и честными средствами, лучше смирюсь с неудачей. Я намерен сделать все возможное, чтобы ваша жизнь в Холле была приятной. А что касается вашего недоверия, постараюсь доказать, что вы не правы.

– Как?

– У меня нет желания, чтобы кто-либо увидел ваше падение, вот почему мы начнем уроки утром. Ровно в девять часов.

– Кто-нибудь еще там будет?

– А почему там никого не должно быть? – Лоуренс озадаченно посмотрел на нее. – Это вас беспокоит?

– Немного. Мне хотелось бы, чтобы там не было зрителей.

– Там будут зрители. – Лоуренса снедало любопытство. – Конюхи.

– Я понимаю. – Щеки Виктории покраснели. – Наверное, с этим ничего не поделаешь. Им ведь надо выполнять свою работу. Однако ваши друзья и соседи – совсем другое дело.

Лоуренс ничего не понимал. Видя его озадаченное лицо, она продолжила:

– Дело в том, что я стараюсь делать все, за что берусь, как можно лучше.

Его вдруг осенило.

– Вы хотите сказать, что не будете ничего делать перед людьми, если это не безупречно?

– Ну… да.

– Виктория, вы слишком строги к себе. Никто не застрахован от промахов.

– Да, понимаю, но… – Она умолкла, прикусила губу и отвела взгляд. Затем глубоко вздохнула и выдохнула: – Дело в том, что в школе девушки смеялись надо мной, если я что-то делала не так, теперь страшно боюсь, что надо мной снова могут посмеяться, – тихо призналась она и взглянула на него. – Я вряд ли вынесла бы, если бы пришла мисс Эллингем и увидела мое падение с лошади. Мне не хотелось бы, чтобы там были зрители до тех пор, пока я не стану умелой наездницей.