В июле 1570 г. неподалеку от Ликаты, расположенной на южном побережье Сицилии, Улуч Али окружил четыре галеры «религии» (тогда в распоряжении ордена имелось всего около пяти таких кораблей) и захватил три из них, включая флагманский корабль, покинутый адмиралом Сант-Клементом, бежавшим вместе с сокровищами и высадившимся на берег в районе Монтекьяро. Ожесточенное сопротивление туркам оказала только одна галера, «Святая Анна», а остальные корабли сдались. В тот ужасный день 60 рыцарей и служащих братьев перебили или захватили в плен. Это вызвало на Мальте настолько сильное возмущение, что великому магистру пришлось стараться изо всех сил, чтобы не позволить толпе линчевать Сант-Клемента и передать его в руки светскому правосудию, после чего, правда, тот был тотчас же приговорен к смерти. В итоге адмирала задушили в камере, а его тело положили в мешок и бросили в море. Подобный успех помог более чем загладить воспоминания о неудачной осаде, предпринятой Мустафа-пашой.

Однако гораздо более важной победы турки сумели добиться в 1570–1571 гг., когда предприняли осаду, за которой последовало завоевание. Как и его отец, новый султан видел в Кипре постоянную угрозу для своей власти над Левантом. Как и в наши дни, тогда Кипр представлял собой в ходе всех морских войн, которые велись в Восточном Средиземноморье, жизненно важный центр. На острове было удобно размещать войска и хранить припасы; на нем имелась сторожевая башня, с которой можно было наблюдать за передвижениями турецкого флота; он стал прибежищем для бесчисленных пиратов-христиан, наводнивших побережье Сирии. Кипр принадлежал Венеции, и султану было несложно поссориться с сенатом под предлогом того, что республика покровительствует пиратам.

Была объявлена война, и Пияле-паша переправил огромную армию под командованием Лала Мустафы (не того сераскира, который руководил осадой Мальты) к столице острова Никосии, которую она должна была взять в осаду. По истечении 48 дней, 9 сентября, город пал и превратился в руины. Катастрофы можно было бы избежать, если бы в составе христианского флота имелся хотя бы один компетентный командир. Однако, к несчастью, помощь Кипру доверили самому ненадежному из всех защитников – союзу.

Папа Пий V, человек крайне благочестивый, проявивший на столь высоком посту исключительное рвение, являвшийся прирожденным лидером, ибо обладал необходимыми для этого энергичностью и интеллектом, когда угроза надвигающейся войны стала неизбежной, сделал все возможное, чтобы поддержать венецианцев. Лишь немногие европейские государства решили ответить на его призывы. Правда, король Испании Филипп отправил на помощь им огромный флот под командованием Джованни Андреа Дориа, а сам папа Пий, которому в некоторой степени помогли итальянские правители, предоставил крупный военный отряд, руководство которым он доверил великому коннетаблю Неаполитанского королевства Маркантонио Колонне. Венецианским флотом командовал Джованни Занне.

Армия союзников состояла не менее чем из 206 кораблей, 11 из которых были галеасами, а почти все остальные суда являлись галерами. На их борту находились 48 000 солдат и членов корабельных команд. Одна мысль о турках в то время вызывала в людях настолько сильный ужас, что вся эта огромная армия не двигалась до тех пор, пока ее командирам не сообщили, что Улуч Али покинул окрестности Италии. Но и тогда из-за соперничества между различными адмиралами в любой момент мог разгореться конфликт между различными отрядами, что также не способствовало их желанию совместно выступать против турецкого флота.

Пока христиане препирались друг с другом, а Дориа выступал за осторожность и выжидательную политику (ту самую, из-за которой его прадед в свое время проиграл битву при Превезе), Пияле-паша, не считаясь с опасностью, снял со своих галер почти всех солдат, чтобы помочь Лала Мустафе, готовившемуся к решающему штурму Никосии. Если бы союзники атаковали флот противника 8 или 9 сентября, вряд ли хотя бы одна турецкая галера сумела бы продолжить сопротивление. Однако Колонна и Дориа тратили время на препирательства и дискуссии, в то время как беззащитный враг находился прямо у них под носом. В конце концов они, опасаясь плохой погоды, поплыли обратно – в сторону Сицилии. Таковы были адмиралы, насмехавшиеся над Улуч Али и его «коллегами» – пиратами. Фамагуста сдалась туркам 4 августа 1571 г., и, несмотря на обещание сохранить защитникам города жизнь и даровать им свободу, всех солдат гарнизона перебили, а их командира венецианца Брагадина сожгли заживо. Кипр оказался под властью турок[26].

Тем временем турецкий и берберский флот под командованием преемника Пияле Али-паши и Улуч Али грабил Крит и другие острова. Двигаясь по Адриатическому морю на север, турки, увидев какой-либо город или деревню, могли расправиться с ним, если таково было их желание. Наградой за их прилежание стали тысячи пленников, огромное количество захваченных припасов и всевозможной добычи. Наконец в сентябре они встали на якорь в заливе Лепанто. Они уже знали о существовании и передвижениях объединенного христианского флота. Перспектива вступить в масштабную схватку с врагом покорителей Кипра более чем устраивала. Окрыленные успехом, они не опасались ее последствий.

До этого христианский флот собрался в Адриатическом море. Когда осенью 1571 г. галеры прибывали на встречу, многие старые моряки вспоминали битву при Превезе. Однако между ситуацией, сложившейся тогда, и положением, существовавшим теперь, имелось значительное отличие. Превеза была потеряна из-за разногласий между командирами, в то время как возле Лепанто был только один главнокомандующий. Папа Пий V изо всех сил старался объединить союзников и сгладить существовавшие между ними разногласия и их зависть друг к другу. Он сумел убедить южноевропейских правителей в необходимости снарядить через год новую морскую экспедицию. Затем, обеспокоенный рассказами о препирательствах на кораблях, стоявших возле Кипра, он, воспользовавшись своим положением наместника Бога, назвал имя человека, который должен был командовать всем объединенным флотом. Им стал дон Хуан Австрийский.

Бой между испанским галеоном и голландским кораблем

Будучи сыном наиболее прославленного правителя того времени, дон Хуан был рожден для того, чтобы стать великим. Его матерью являлась славившаяся своей красотой певица Барбара Бломберг, а отцом – Карл V. От первой он унаследовал изящество и красоту, а от второго – талант командира. Когда его сводный брат Филипп поручил ему выполнить сложнейшую задачу – подавить восстание мавров в Альпухаррах, Хуану было всего 22 года. Там, где потерпели неудачу опытные испанские ветераны, 22-летний военачальник, на подбородке которого еще не выросла борода, сумел достичь успеха, чем вызвал всеобщее восхищение.