Можно утверждать, что после битвы при Лепанто, ознаменовавшей конец превосходства османов, завершилась эпоха выдающихся пиратов. После знаменитой победы дона Хуана они, правда, лишились не так уж многого. Турки признавали, что им подрезали бороды, но были убеждены, что те вскоре снова отрастут. Они быстро восстанавливали свой флот, и венецианцы стали просить их о мире. Однако турки потеряли нечто гораздо более ценное, чем люди или корабли, – свою репутацию. Христиане больше не приходили в ужас от мысли о том, что могут столкнуться с непобедимыми турками, ибо однажды они уже разбили османов и смогут победить их снова.

После этого корабли османского флота очень редко горделиво плавали по морю, намереваясь опустошить побережье Италии. Небольшие набеги вполне могли иметь место, но крупномасштабные экспедиции, подобные тем, которые возглавляли Барбаросса или Синан, стали организовываться крайне редко. Крит мог находиться в осаде годами, но венецианцы, напиравшие с суши, тем не менее оттеснили турецкие корабли с побережья. Дамад Али вполне мог захватить Морею и торжественно окружить побережье Греции сотней своих кораблей, но он не рискнул угрожать Венеции, осадить Никею, совершить набег на Неаполь или напасть на Мальту. Туркам пришлось приложить значительные усилия для того, чтобы удержать свои позиции в Черном море, на которые стала покушаться Россия.

Лишившись защиты, которой они пользовались благодаря престижу турок, берберские пираты измельчали. Они продолжили устраивать засады на христианские транспортные суда, грабить христианские деревни и угонять в плен множество людей, но их набеги уже не имели прежних впечатляющих масштабов, они грабили украдкой и больше не рисковали сталкиваться с военными кораблями. Конечно, если их загоняли в угол, они сражались, но основной их целью стал грабеж, и они не хотели ломать себе кости только из-за стремлений к завоеваниям.

Последним из выдающихся пиратов был Улуч Али. Когда он, вернувшись в Константинополь после судьбоносного 1 октября 1571 г., ободрил султана, пообещав отомстить, его назначили капудан-пашой, и через год он выплыл из Босфора во главе флота, состоявшего из 230 судов, так, будто битвы при Лепанто никогда не было и турки не потерпели в ней поражение. Он искал встречи с христианскими кораблями, но так и не сумел заставить их вступить в сражение. Все его действия свелись к завоеванию в 1574 г. Туниса, который в 1573 г. был возвращен Испании доном Хуаном. С помощью 250 галер, 10 маонов, или галеасов, и 30 карамузелей, а также благодаря поддержке алжирской эскадры под командованием Ахмед-паши Улуч Али взял Голетту, которой со временем ее захвата Карлом V в 1535 г. распоряжался испанский гарнизон, в осаду. Червеллон защищал крепость до тех пор, пока в его распоряжении не осталась лишь кучка людей, но в конце концов решил сдаться.

После этого Улуч Али больше в западных морях не видели. От имени своего господина он сражался в Черном море во время Турецко-персидской войны, а в 1580 г. в возрасте 72 лет скончался, успев завоевать репутацию самого могущественного адмирала из всех когда-либо распоряжавшихся в бухте Золотого Рога.

Тунис в 1573 г. Фрагмент карты из коллекции Британского музея

Мы не очень четко прослеживали преемственность правления пашей или бейлербеев Алжира, так как все внимание командиров турецких галер было приковано к гораздо более важным проблемам, и те, кто правил на суше, мало чем могли им помочь. Улуч Али был 17-м пашой Алжира, но если говорить о его предшественниках, то после смерти Аруджа и Хайр-эд-Дина Барбароссы лишь несколько из них сумели достичь чего-то более или менее значительного. Сын Барбароссы Хасан принимал участие в осаде Мальты, а Салих-реис вернул мусульманам Фес и Буджаю. Однако все остальные были в основном заняты подавлением распрей внутри страны, ссорами с соседями и организацией небольших пиратских экспедиций.

За 24 года, последовавшие за тем, как в 1572 г. Улуч Али призвали в Стамбул, чтобы назначить капудан-пашой (к тому моменту он был наместником Алжира на протяжении четырех лет), в Алжире сменились девять правителей. Поначалу ими в основном становились перебежчики – друг друга сменяли сардинец Рамдан (1574–1577), венецианец Хасан (1577–1580 и 1582–1583), венгр Джафар (1580–1582) и албанец Мами (1583–1586), причем все они (за исключением венецианца) проявили себя как мудрые, справедливые и милостивые правители. Затем османы приняли слишком распространенную практику, при которой «провинция» передавалась под управление наиболее высокопоставленного претендента, и власть над пашалыком стали получать богатые, но совершенно некомпетентные или бесчестные турки. Время правителей-перебежчиков подошло к концу. Теперь турки не выпускали власть из своих рук, а авантюристы, прежде исповедовавшие христианство, стали играть менее важную, но в то же время более активную роль пиратских реисов, или «предводителей галер». За редким исключением паши, а затем и деи отказались от командования пиратскими рейдами, в связи с чем наибольший интерес для нас теперь будут представлять капитаны галер.

В источниках, как правило, почти ничего не говорится о пиратстве, зато многие их страницы посвящены кровопролитию и анархии. Триполи обладал наименьшим могуществом и наносил минимальный вред. Алжир контролировал Западное Средиземноморье и в определенной степени Атлантику. Тунис, менее дерзкий, но все еще устрашающий, организовывал нападения в Восточном Средиземноморье, причем его пираты превратили в свои охотничьи угодья окрестности Мальты и Адриатику.

В период между 1590 и 1705 гг. в Тунисе сменили друг друга 30 деев, назначенных Блистательной Портой; иными словами, в среднем каждый из них правил на протяжении менее чем трех лет. Большинство из них сместили, многие были убиты, а одного, судя по тексту заслуживающего всяческого доверия источника, разъяренные жители разорвали на куски. В 1705 г. военные, следуя примеру своих «коллег» из Алжира, выбрали собственного наместника, которого назвали беем, и Порта была вынуждена уступить. Вплоть до провозглашения французского «протектората» в Тунисе сменили друг друга 11 беев.

В сфере внешней политики на протяжении этих трех столетий царили беззаконное пиратство, обложение данью и шантаж большинства торговых государств Европы в сочетании с невыносимым высокомерием по отношению к представителям других стран. При этом короли и правительства относились к подобному поведению довольно безропотно; так, Вильгельм III общался с ужасным пиратом Али-реисом, ставшим деем, с учтивостью, достойной монарха, и называл себя его «любящим другом». Самый ранний из договоров, заключенных между Англией и Тунисом, относится к 1662 г. За ним последовало множество других, хотя все они оказались одинаково неработающими. Это весьма однообразное полотно наполнено изображениями беззакония, конфликтов с Францией и войн с Алжиром, заканчивавшихся, как правило, по «приказу» совершенно беспомощной Порты.

Примерно та же картина характерна и для современной истории Алжира. Возьмем в качестве примера деев, правивших в начале XVIII в. В 1700 г. был низвержен Хасан Чавуш, и его место занял ага сипахов по имени Мустафа, получивший прозвище Боготильос из-за необычной формы усов[31], который, хотя и был своего рода трусом, сумел провести две успешные военные кампании против Туниса и одну против Марокко, но в один далеко не прекрасный день в 1706 г. обнаружил на собственном горле тетиву от лука. После него правил Хусейн Ходжа, за единственный год пребывания на троне которого пал Оран, после чего его изгнали в горы, где он и умер. Следующий дей Бекташ Ходжа был убит на третьем году своего правления прямо на троне, сидя на котором он осуществлял правосудие. Пятый дей Дели Ибрагим, или Дурак, своим чрезмерно распутным образом жизни вызвал такую ненависть народа, что был убит, а его изувеченное тело выставили на улице, где оно находилось на протяжении нескольких месяцев. Занявший после этого трон в 1710 г. Али, настроивший против себя подданных тем, что убил примерно 3000 турок, умудрился править на протяжении восьми лет и не иначе как вследствие какой-то ошибки умер в собственной постели.