— Ну как, я прошел твою инспекцию, любимая? — Онвопросительно вздернул бровь.

— Погоди. — Я бросила слишком заметный взгляд на и лошадинуюполовину его тела. — Я пока не успела проверить, не провисла ли у тебя спина.

Клан-Финтан фыркнул, схватил меня и с силой, совершенно несоответствующей званию дедушки, посадил к себе на спину.

— Скажешь тоже! — пробурчал он. — Предлагаю тебе, бабушка,держаться покрепче, иначе престарелый муж может сбросить тебя по дороге.

Я хихикнула, что было довольно неприлично для бабушки,сцепила руки на его широкой груди и укусила за плечо. Он с места взял легкийгалоп, и мы направились в Большой зал, где нам предстояло одобрить выбордочери, пусть даже мы были не в особом восторге от ее будущего мужа.

«Клан-Финтан прав. — Я отбросила все мысли о Морриган. — Мнеприходится полагаться на отца и Богиню, верить, что они присмотрят за ней. Ктому же, как ни крути, но Морриган все-таки мне никто. У меня есть собственнаядочь, причем не в другом, а в моем мире. Нужно думать только о Мирне и моейжизни в Партолоне. Точка».

— Эй! — Я специально пощекотала ухо Клан-Финтана своимдыханием и прикусила его мочку, когда он вздрогнул. — Если я правильноподсчитала срок, внучка у нас появится в начале осени.

«В это время ребятишки в Оклахоме пойдут в школу».

— Заявляю, что осень — чудесное время для рождения ребенка,— уверенно произнес Клан-Финтан.

— Ну да... — сказала я, но мои мысли уже унеслись далеко.

Осень была временем, когда природа, да и вся Партолона вцелом готовились к зиме. С рождением детей и прочими начинаниями обычноассоциируется весна. Осенью, наоборот, все завершается. Опадает листва в лесах.Люди собирают последние фрукты, готовятся к наступлению коротких дней. Янахмурилась, уперлась подбородком в широкое плечо мужа и задумалась насчетсложного символизма, который мог прийти в голову только бывшей училкеанглийского.

Обычно Эпона тут же подавала голос, отчитывала меня заглупые выдумки. На этот раз она почему-то молчала.

Оклахома

Морриган провела в дороге больше часа, прежде чем поняла,куда едет. Она бросила взгляд на часы в приборной доске. Стрелки показывалиначало одиннадцатого. Значит, до пещеры она доберется за полночь.

— Хорошо, — сказала себе девушка, стараясь успокоиться. —Для того, что я собираюсь сделать, зрители совершенно не нужны.

«Кстати, а чем же именно я буду заниматься?

Ладно, эту часть я пока не продумала. Если быть до концачестной, я вообще ничего пока толком не решила, просто знала, что должна уехатьот родных, которые на самом деле не были таковыми. Живет в Партолоне некаяособа, у которой есть мать, отец и дедушка с бабушкой. Ее собственные, ночужие».

От всех этих размышлений голова и сердце девушки едва нераскалывались.

— Так что же я буду делать, когда доберусь до пещеры? —спросила у себя Морриган.

«Прими свое наследие».

— Нет, — твердо заявила беглянка. — Не желаю ничего слышатьоб этом ни от кого из вас.

Она включила приемник, чтобы заглушить любое нашептываниеветра. Ей нужна была ясная голова, чтобы подумать, не прислушиваясь ко всякимголосам. Морри сомневалась в их правдивости, не знала, можно ли им доверять.Если фраза «Прими свое наследие» означала, что она должна осознать, кемявляется на самом деле, и попытаться выяснить, какими силами обладает, тоименно так девушка и собиралась поступить.

«А как же материнский голос, который я услышала в пещере?Ему нельзя доверять! Ведь это была не Шаннон, бывшая школьная учительницаанглийского и дочь Ричарда Паркера».

Морриган прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Сколько онасебя помнила, дедушка с бабушкой постоянно показывали ей фотографии красивойоживленной женщины, которая улыбалась ей с бережно хранимых снимков.

«Я всю жизнь мечтала о ней, представляла, что Шаннон сказалабы мне, если бы не умерла, и как мы жили бы вместе. Так вот, она не была моейматерью.

Меня родила Рианнон, верховная жрица другого мира. Потом этаженщина совершила грандиозный промах.

Какова мать — такова и дочь?

Всерьез надеюсь, что нет».

Морриган бросила виноватый взгляд на молчащий мобильник. Онавыключила его, едва сев в машину.

«Старики будут волноваться за меня, а я не хочу причинять имболь. Они ведь любят меня. Я это знаю и сомневаюсь вовсе не в них, уже сейчасраскаиваюсь, что наговорила им столько резких слов. Я не сержусь на них, покрайней мере сейчас, когда у меня появилось время успокоиться и подумать. Ониведь не виноваты в том, что я не дочь Шаннон Паркер. Я даже смогла понять,почему они раньше ничего мне не рассказывали. Разве можно объяснить девчонкепяти, десяти, пусть даже пятнадцати лет от роду, что на самом деле она дочьжрицы из другого мира, которая поддалась злу, затем отреклась от него и умерла?Мне и сейчас трудно это понять, а ведь я вроде как взрослая и умнаявосемнадцатилетняя девушка».

Продолжая вести машину, Морриган медленно разматывала клубокспутанных мыслей. Ее мать звали Рианнон Маккаллан. Девушка попыталасьпредставить себе эту женщину, но перед ней все время возникал образ ШаннонПаркер. Даже сейчас она видела перед собой гриву кудрявых рыжих волос, яркиезеленые глаза и широкую жизнерадостную улыбку.

«Ладно, теперь мне следует сменить современную одежду на ту,что была на актрисах в мини-сериале "Рим", который показывали поканалу НВО. Также не помешало бы стереть улыбку с лица Шаннон. Нутро мнеподсказывает, что Рианнон улыбалась вовсе не так, как это делала Шаннон —безудержно счастливо. Если она вообще это делала.

Шаман говорил дедушке, что перед смертью Рианнон отрекласьот Прайдери и примирилась с Эпоной. Сомневаюсь в этом. У того индейца, видимо,не было причины лгать, а как насчет Рианнон? Быть может, она сказала неправду?

Теперь для меня самым важным стал вопрос о том, как узнатьправду о матери. Тогда, в пещере, голос звучал так по-матерински, с невероятнойлюбовью. Вот я и решила, что со мной говорит мать. Я еще ни разу не чувствоваласебя так близко к ней. Сегодня я много чего узнала. Теперь мне больше, чемкогда-либо прежде, хочется знать, действительно ли это был голос матери. Еслисо мной говорила Рианнон, то что за истина скрывалась в ее шепоте?

Вот почему я сейчас еду в пещеру. Я хочу узнать правду оматери не меньше, чем о себе».

Морриган припарковала машину возле указателя «Паркалебастровых пещер». Дорожка вела к сувенирной лавке, зоне отдыха и входу вглавную пещеру. Гравий громко скрипел под подошвами кроссовок, но небо надголовой будто поглощало все звуки. Девушка шла и смотрела на звезды. Здесь,вдалеке от города, они напоминали кристаллы сахарного песка, разбросанные почерному бархату. Луна в виде толстого полумесяца проглядывала сквозь листвудеревьев, росших по обе стороны дорожки. Лицо Морри обдувал легкий теплыйветерок. На душе у нее было спокойно оттого, что он не принес с собой никакихголосов.