– Вот именно. И на это все время закрывают глаза. А тут, видите ли, заметили. И воспылали, козлы, праведным гневом.

– И что ты думаешь делать?

Петр поболтал ложкой в остывшем кофе, затем встал, молча достал из холодильника початую бутылку водки, а из ящика стола два стакана – классических граненых стакана, какие сейчас можно увидеть разве что у особо бедных стариков, да еще в магазинах, что за гроши распродают осколки Советского Союза – ржавые шпингалеты, жестяные шайки, деревянные прищепки, мрачно-зеленую «коридорную» краску и прочую ерунду. Только вот разлитая в такие стаканы водка навевала приятные воспоминания о временах минувших, когда все было ясно, когда мир однозначно делился на «хороших» и «плохих», а светлое будущее, казалось, вот-вот наступит. Петька был постарше и застал те времена уже в меру взрослым – поэтому, наверное, и хранил бережно эти граненые раритеты.

Молча чокнулись, молча выпили. Водка была хорошая, ледяная, и от этого густая, тягучая. Не спрашивая, Петр налил еще.

– А что ты сам думаешь? – вопросом на вопрос ответил он и тут же пояснил: – Да ср…ь я хотел на всех этих уродов. Давай лучше решать, что МЫ будем делать. Я ведь тебя верно понял, ты же в гости завалился не просто так, за жизнь поболтать, верно?

– Ну, в общем, верно.

– А то, – хохотнул Петька, у которого от принятой дозы явно улучшилось настроение. Хотя водка еще и не подействовала, видимо, сработал условный рефлекс. Как у небезызвестной павловской собаки. – А то я тебя не знаю. Ладно, какие у тебя планы?

– Для начала хорошо бы посмотреть за ними, денька два-три. Сделаешь?

– Сделаю, – серьезно кивнул Петр. – Есть у меня пара ребят, которым особо доверяю. Хорошие ребята, порядочные, такие сейчас редкость. В том числе и тот, что на длинноногую киску глаз положил. Вот пусть и постарается. Отчет получишь в единственном экземпляре, и имей в виду – чтобы ни одна живая душа…

– Обижаешь.

– Миша, ты не забудь главного, мы с тобой лезем в очень тугую задницу, в которой нас запросто может раздавить. И я не знаю, каков уровень противника. Если это уровень официальный, то мне грозит как максимум отзыв лицензии и, возможно, попытка привлечь к ответственности, а тебя – увольнение или что похуже. А вот если там завязаны люди покруче… у тебя ствол есть?

Михаил коротко кивнул.

– На всякий случай, носи с собой. И вот еще, возьми вот эту штучку. – Петька толкнул через стол увесистый металлический цилиндр.

– Шокер? – с интересом спросил Михаил, разглядывая вещицу явно заморского производства.

– Он самый. И не только. Тут еще одноразовый газовый заряд, зона поражения метров пять-шесть. Валит с ног гарантированно.

– Ты думаешь, дело может дойти до этого?

Петька задумчиво покрутил перед глазами стакан, затем единым духом выпил водку. Крякнул, нырнул под стол, спустя мгновение вынырнул обратно, держа в руках старый, видавший виды портфель. Покопавшись в нем, извлек на свет божий кусок краковской колбасы, разломил его пополам, одну половину протянул Михаилу, а от второй тут же отхватил порядочный кусок и принялся смачно его жевать.

– Я ничего не думаю. Сашку Трошина я знаю не меньше тебя и сомневаюсь, что он полез в криминал.

– Аналогично.

– Но, во-первых, мое знание о нем, как и твое, довольно давнее, и, во-вторых, Сашка с его принципами вполне может использоваться втемную. Паранойей, как мы с тобой, он никогда не страдал, привычки искать во всем двойной и тройной смысл не имеет. И вообще, склонен принимать на веру почти все, что ему говорят.

Мишка задумался. Конечно, Петр прав – в те давние времена, когда они еще достаточно тесно общались, Александр и в самом деле не раз попадал в дурацкие ситуации по причине своей доверчивости. Чисто психологически, доверчивость эта, возможно, проистекала оттого, что великолепно физически развитый парень просто никогда и ничего не боялся. В том числе и подначек друзей. Конечно, в плане доверчивости, время и общество – отличные лекари, способные кого угодно излечить от этого недуга, и все же… Мысль о том, что Саша, занимая должность заместителя этого весьма подозрительного Штерна, на самом деле не имеет ни малейшего представления о роде занятий фирмы, ранее к нему не приходила. Это было возможно… хотя и в высшей степени сомнительно.

– Ладно, поглядим. Есть у меня однокашник, в театре работает, гримером. Я с ним переговорю, думаю, не откажет. Совершенно не обязательно, чтобы твои ребята там примелькались, так?

– Да мы и сами-то, в общем, не лыком шиты, – скромно потупился Петька, – но, согласен, некоторая помощь не повредит. А этот твой… однокашник, он как, язык за зубами держать умеет?

– Да пока с этим проблем не было, – пожал плечами Михаил. – И спец он, прямо скажем, крутой. Правда, пошутить любит… Помнишь Таню?

– Ту длинноногую тёлку, с которой ты полгода шашни крутил? Кстати, а почему вы расстались, если не секрет?

Михаил припомнил девушку, ее действительно умопомрачительные ноги, да и все остальное, вполне этим ногам соответствовавшее, и тяжело вздохнул. Пожалуй, что-то, а Таньку он Вениамину не простит… нет, не простит. Дело, конечно, давнее, и все те чувства, что переполняли его при том скандальном разрыве отношений, уже порядком увяли, но все равно Венька сволочь. Конечно, первоначально это выглядело как шутка, но…

– Да какой там секрет. Из-за этого Веньки и расстались. Прикинь, он, зараза, пошутить решил. Мы тогда часто вместе собирались, в том числе и у Трошина. Венька все со своими шуточками лез… то в гости припрется в полном наряде, так что его фиг узнаешь, и начнет в квартиру ломиться… Ну а однажды решил меня разыграть – добазарился с Татьяной, сделал ее по полной программе – ну там, парик, макияж, какие-то штучки для изменения формы лица. В общем, не девочка получилась – картинка. Ну и типа случайно «познакомил» меня с ней на одной пьянке. Я смотрю, девка красивая, молчаливая только, но ко мне прямо льнет. В общем… не удержался. Да какой здоровый нормальный мужик удержится, хоть бы он и трижды женат был?

– Тем более, если трижды.

– Ага. Ну а на следующий день Танька устроила мне скандал, заявила, что мне все равно кого трахать и что больше видеть меня не хочет. Ладно, это все в прошлом, я на Вениамина зла не держу… все равно ничего мне особо не светило, хотя тогда хотел ему так морду попортить, что никакие примочки не исправят. Но мастерство его готов признать. Я слышал краем уха, что он даже «семерке» лекции по изменению внешности читал. Так что, можно сказать, специалист признанный.

– Ну добро. Тогда встречаемся… – Петро взглянул на перекидной календарь, сделал какую-то отметку, – в понедельник. Постарайся на работе на неприятности не нарываться, делай вид, что о деле этом забыл напрочь. Особенно по телефону не болтай, зуб даю, твой служебный уже на прослушку поставили. А то и домашний.

– Добро. Но все-таки поговорю, между делом, еще кое с кем. Возможно, к понедельнику и у меня будут какие-то новости.