Освобождать город предстояло, используя войска 10-й армии, которые были измотаны полуторамесячными наступательными боями. Командарм располагал пятью стрелковыми дивизиями, танковой бригадой и двумя батальонами лыжников. Немного для того, чтобы захватить мощный оборонительный рубеж, а потом еще и удержать его от контратак немцев. Однако выбирать не приходилось.

Рокоссовский пошел на хитрость: он приказал своим связистам передавать в эфир незашифрованную информацию о том, что его штаб прибыл под Сухиничи с целью их немедленного освобождения, и, как только подтянутся мощные резервы, начнется штурм. Немцы имели возможность подсоединяться к советским телефонным линиям, и эта информация быстро стала им известна. Проводя такую кампанию по дезинформации противника, командарм-16 рисковал: ведь гитлеровцы, в принципе, могли подтянуть в этот район с соседних участков фронта танковые части, и тогда атакующим пришлось бы тяжело. Однако расчет Рокоссовского оправдался: фон Гильз запросил помощи, но получил отказ: снять войска с других рубежей было невозможно. Поэтому он, оценив обстановку, понял, что город ему не удержать, и начал скрытно выводить свой гарнизон из Сухиничей, оставив там только арьергардный отряд.

29 января рано утром советская артиллерия обрушила мощный удар по вражеским позициям. Вслед за этим на штурм пошла пехота. Ворвавшись на улицы, наши солдаты вступили в бой с оставшимися немецкими автоматчиками. Вечером Рокоссовский доложил в штаб фронта о взятии Сухиничей. Поначалу ему даже не поверили и потребовали подтверждения. Он повторил донесение, отметив, что штаб армии располагается уже в самом городе. В результате удачно спланированной операции был занят такой значимый пункт, да еще и с минимальными потерями. Впрочем, немцы не смирились с потерей Сухиничей и регулярно производили артиллерийские обстрелы. Причем делали это в разное время и с различной интенсивностью. Однажды артобстрел застал Рокоссовского, Лобачева и Малинина в бане. Командирам пришлось срочно выбираться оттуда и переходить в подвал.

Вскоре пришел приказ о продолжении наступления. Задача была непростой: гитлеровцы заняли прочную оборону всего в шести километрах, а войска 10-й армии уже целый месяц вели тяжелые бои и не получали существенных подкреплений. Указания комфронтом Жукова часто ограничивались общими предписаниями о необходимости изматывать противника. Но как этого можно было добиться, если враг нередко имел превосходство в силах и к тому же умело защищался?

Но приказ на то и приказ, что его надо выполнять, невзирая на трудности – это понимал Рокоссовский. Оценив потенциал своих войск, он убедился, что наиболее эффективным будет методичное расшатывание гитлеровской обороны путем нанесения концентрированных ударов по разным ее узлам. Для этого приходилось создавать специальные соединения, снимая часть войск с других участков. Большая часть вражеских укрепленных позиций располагалась в деревнях. Пространство между ними было заминировано и обтянуто колючей проволокой. Подвалы домов – оборудованы под доты, чердаки занимали снайперы. Каждый населенный пункт приходилось занимать с тяжелыми боями. Тем не менее армия Рокоссовского постепенно продвигалась вперед.

В феврале на некоторых участках удалось прижать немцев к реке Жиздре. Однако сопротивление врага на этом направлении все еще было велико. На пути наступления советских войск находилась небольшая деревня Попково. Расположенная на высоте, она была выгодна немцам, поскольку там у них стояли батареи, с помощью которых враг обстреливал позиции наших войск и даже Сухиничи. Попково необходимо было взять. Тем более комфронтом недавно выделил из резерва несколько соединений в усиление армии Рокоссовского.

По данным разведки, в деревне находились до 2 тысяч солдат, танки, артиллерия. Сам населенный пункт был подготовлен к круговой обороне. Кроме этого в селениях, расположенных поблизости, находилось немало фашистских моторизованных частей. Для того, чтобы исключить возможность их выдвижения на помощь гарнизону Попково, Рокоссовский решил нанести по ним отвлекающий удар. Вообще штурм подготовили тщательно: были выявлены огневые точки противника, отработаны взаимодействия танковых и пехотных соединений, проверена связь между всеми участвующими в бою группами, войска выходили на исходные позиции затемно.

Утром начался бой за Попково. Артиллерийская подготовка – и танки с десантом на броне врываются в деревню. Следом за ними движутся пехотинцы. Стремительность и четкость действий обеспечили успех. Немцы, хотя и оказали упорное сопротивление, но оказались не готовы к столь решительным действиям со стороны русских. К концу дня все было кончено – Попково было занято войсками Рокоссовского. Вскоре последовали атаки противника, с помощью которых он стремился вернуть утраченный пункт обороны. Однако у немцев не было возможности концентрировать силы именно здесь – на других участках им тоже приходилось нелегко, – и деревню сумели отстоять.

В 15 километрах от Попково находился населенный пункт Маклаки – также один из вражеских опорных узлов. Если бы удалось взять его, то основные рубежи немецкой обороны в районе Жиздры оказались бы в наших руках. Штаб вновь принялся планировать наступательную операцию. Размышляли, какие соединения будут принимать в ней участие, организовывали разведку, анализировали полученные данные.

8 марта Рокоссовский побывал в войсках, которым на следующий день предстояло штурмовать Маклаки. Еще раз проанализировал план предполагаемых действий. Кажется, все в порядке. Надо только подготовить приказ о наступлении. А вечером вместе с офицерами штаба – на собрание, посвященное Международному женскому дню. В избе, оборудованной под КП, Рокоссовский, Лобачев, Малинин, Казаков и другие офицеры работали над документом. Вскоре все было готово – командующему оставалось только поставить подпись. Он еще раз пробежал глазами приказ и взял ручку.

За окном неожиданно прогремел взрыв. Изба как будто подпрыгнула, со звоном вылетели стекла. Рокоссовский ощутил резкую и нарастающую боль в спине. Осколок бризантного снаряда угодил точно в командарма. Он согнулся над столом. К нему немедленно бросились находившиеся на КП офицеры. Они перенесли командира на кровать. Кровь моментально пропитала одежду. Стали срочно вызывать врача. Как назло, главный хирург армии Воронцов был в отъезде. Нашли другого доктора, который осмотрел Рокоссовского. Он констатировал тяжелое ранение – задет позвоночник, пробито легкое. Врач сделал перевязку. Сообщил, что немедленно необходима операция.

Ближайший госпиталь, где командарму могли оказать квалифицированную помощь, находился в Козельске. Решено было ехать туда. В пять утра Рокоссовского вынесли к машине. Он был в сознании, но было тяжело дышать. С трудом сказал несколько слов о предстоящем штурме Маклаков и простился с соратниками. Вскоре автомобиль с тяжело раненным командармом-16 уже летел в Козельск.

В штаб фронта немедленно сообщили о случившемся. Оттуда распорядились после операции переправить Рокоссовского в Москву и выслали самолет. На следующий день командарм оказался в столице. Госпиталь, в который его поместили, располагался в здании Тимирязевской академии. Несмотря на то, что операция в целом прошла успешно, гарантий выздоровления никто не давал. Кризисное состояние длилось долго – Константин Константинович неделю находился между жизнью и смертью. С таким ранением выживали немногие.