Добравшись до своего штаба, командарм-16 немедленно организовал совещание. Предстояло оценить обстановку и срочно выработать план дальнейших действий. На правом фланге 16-й армии войска генерала Захарова из последних сил противостояли гитлеровцам, не позволяя им выйти в тыл. Но, захватив Солнечногорск и Клин, фашисты открыли себе новые пути для движения на Москву. Это направление необходимо было прикрыть прежде всего. Собрав последние войска, которые только можно было снять с других участков, Рокоссовский бросил их туда. Временный КП был организован неподалеку от Солнечногорска в деревне Пешки. 24 ноября вечером штаб 16-й армии перебрался туда и расположился в избе. Выяснилось, что рядом находятся наши части – пехота и несколько танков. Прежде всего необходимо было наладить связь с этой группой. Командарм послал туда офицера связи.

Через некоторое время эти соединения подошли, и вокруг деревни завязался жестокий бой. Однако, несмотря на это, штаб продолжал работу, не меняя места. В это время командарма потребовал к телефону Жуков. Рокоссовский взял трубку. Присутствовавшие офицеры увидели, как генерал побледнел. «Вспоминаю один момент, – писал он впоследствии, – когда после разговора по ВЧ с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы»[17]. Неожиданно в деревне стали раздаваться взрывы – гитлеровцы начали атаку. Немецкая болванка попала в дом, где находилось командование армией. У Рокоссовского, не имеющего возможности остановить немцев, не спавшего двое суток, попавшего под танковый обстрел, не выдержали нервы: он перешел на крик и приказал полковнику-танкисту подавить фашистский огонь. Тот рванулся исполнять приказание. В эту минуту в дом вбежал офицер связи и сообщил, что к деревне вплотную подошли танки и пехота противника.

Рокоссовский выбежал на крыльцо. Ночное небо светилось от разрывов снарядов и следов трассирующих пуль. Мимо КП из деревни бежали советские бойцы. Командарм выскочил на середину улицы и под ураганным огнем принялся останавливать отступающих. Кто-то из офицеров бросился к нему, схватил за руку и буквально утащил из-под обстрела. Придя в себя, Рокоссовский произнес: «А что мне оставалось делать, если за неисполнение приказа остановить противника я отвечаю головой. Чем я могу его задержать? Вы же сами видите…»

Все находившиеся на КП добрались до машин, ожидавших их на окраине села. Быстро переместились в населенный пункт Льялово и обосновались там. Выяснилось, что из штаба фронта уже несколько раз звонили и выясняли, перешли ли в наступление на Солнечногорск войска Рокоссовского. Пришлось спешно организовывать атаку. Для этого были выделены три кавалерийские дивизии Доватора, которые, при поддержке небольшого количества танков и артиллерии, бросились на штурм города.

Немцы уже сумели не только организовать там оборону, но и подтянуть резервы. Бой продолжался до позднего вечера. Наступление было отбито. Единственная выгода, которую удалось извлечь советским войскам из этих действий, свелась к тому, что фашисты вынуждены были перегруппировываться и проводить разведку для дальнейшего движения на Москву. Было выиграно еще немного времени.

Из Льялово, когда туда ворвались гитлеровские танки, штабу 16-й армии пришлось перебраться в Крюково и руководить войсками оттуда. В эти дни тяжелые бои вела на истринском рубеже 78-я дивизия Белобородова. В направлении Дмитрова и Яхромы бились под командованием генерала Захарова танковые и пехотные части 16-й армии, под Солнечногорском кавалеристы Доватора сдерживали фашистское наступление. Сил противостоять отчаянному, но вместе с тем умелому наступлению немцев практически не оставалось. В один из дней, когда войска Рокоссовского вынуждены были оставить очередной рубеж и занять позиции еще ближе к Москве, на КП позвонил Сталин.

Командарм-16 только что говорил с Жуковым – тон комфронтом был прежним, и теперь генерал мог лишь представить, что скажет ему Верховный Главнокомандующий. Рокоссовский начал быстро объяснять причину отхода, а также план дальнейших действий по организации обороны, однако Сталин остановил его. Вместо того, чтобы отчитывать командира, он просто спросил, тяжело ли его армии. А затем попросил продержаться еще немного и обещал помочь. Генералиссимус проявил себя хорошим психологом. Этот разговор вселил в Рокоссовского уверенность. Тем более что на следующий день его войска были усилены из резерва Ставки танками, «катюшами» и солдатами.

Непомерно тяжелые сражения разворачивались на всем Западном фронте. Гитлеровцы наносили удары у Каширы, Тулы, Серпухова, Наро-Фоминска, Звенигорода, Истры, Клина. Резервов у штаба фронта практически не оставалось. Но трудно было в эти дни и фашистским войскам. В ходе наступательных операций они несли большие потери. Вместо молниеносного продвижения вперед им приходилось ввязываться в затяжные бои, с громадными усилиями преодолевая полосы советской обороны. Кроме этого плохо сработала и немецкая разведка: она не сумела правильно оценить количество войск, которыми располагал Западный фронт. Поэтому немецкое командование полагало, что потенциал Красной армии под Москвой уже иссяк. Это вынуждало их бросать в сражения свои последние резервы. Тем более что в некоторых местах немцы были настолько близки к столице, что уже видели в бинокли ее окраины.

В последних числах ноября стало очевидным, что наступательный потенциал вермахта иссякает. Нашим войскам необходимо было продержаться еще немного времени. Впрочем, 16-я армия по-прежнему отступала. Подкрепления, передаваемые ей, измерялись уже не дивизиями и полками, а батальонами и ротами. В конце ноября была оставлена Красная Поляна. Появились сведения, что гитлеровцы направляют туда тяжелую гаубичную артиллерию для обстрела Москвы. Ночью в штаб 16-й армии вновь позвонил Сталин. На этот раз он уже не был мягок и потребовал от Рокоссовского на следующий же день взять Красную Поляну и доложить об этом. При этом в помощь вновь были выделены части резерва Ставки и Западного фронта. Генерал Казаков, полковник Орел и сам командарм-16 немедленно выехали в район боевых действий. На подготовку к наступлению опять не было времени, но делать было нечего.

С рассветом вражеские позиции обстреляла артиллерия и «катюши», а затем при поддержке авиации в бой ринулись танки. Используя фактор неожиданности, а также и то, что немцы не успели подтянуть в этот район необходимые резервы, войска 16-й армии совместно с войсками Московской зоны обороны ворвались в город. В результате стремительного удара гитлеровцы отошли на 5 километров. В Красной Поляне осталось немало германской техники, в том числе и тяжелые гаубицы.

Однако эта победа не могла изменить обстановку на всем участке обороны 16-й армии. Немцы вновь потеснили ее войска на солнечногорском направлении. Вновь не осталось резервов – все бросили в бой. КП из Крюкова пришлось переносить еще дальше. Наши стрелковые дивизии вели отчаянные бои с 4-й танковой группой врага. 30 ноября гитлеровцы в очередной раз выдавили части 16-й армии с оборонительных позиций. Однако на этом продвижение врага прекратилось. Большего на этом участке он сделать не смог. Немецкие войска остановились в 20 километрах от советской столицы.