– Что ты хочешь этим сказать? – Скай садится.

Хм, с чего бы начать?

Зак – тот самый ребенок, который годами не заботился ни о школе, ни о сохранении мира в нашем доме. Он срывался на меня или маму, крал – иногда прямо из кошелька. И врал. Это было худшее. Иногда он врал, когда это даже не имело смысла. И хотя Скай многое об этом известно, предпочитаю освежить ее память.

– Большую часть моей жизни он доводил маму, – говорю я. – Он ее не уважал, и мне не удается забыть всю боль, которую он ей причинил.

Скай хмурится.

– Он изменился. Разве ты не заметила?

– Заметила и горжусь. Но я просто не думаю, что он заслужил такой приз, как ты.

– Зора, никто не идеален. – Голос Скай смягчается. – Он ежедневно извиняется перед мамой, стараясь сгладить вину.

– Он не для нее старается, а для себя.

Она качает головой.

– Твоя мама простила Зака. Почему ты не можешь?

– Пытаюсь. – Я отвожу взгляд от экрана, чтобы избежать пронзительного зрительного контакта со Скай.

– Да? Поэтому сейчас ты собираешься встретиться с Оуэном, чтобы его отчитать? Похоже, ты считаешь, что имеешь право наказывать тех людей, которые, возможно, идут неверным путем, и их жизнь не настолько последовательна и правильна, как твоя.

– Я имею полное право злиться на Оуэна. Он стал причиной, по которой «Мой компаньон» будет едва сводить концы с концами.

– Конечно, ты имеешь право. Как и Зак. Но раз твой гнев длится так долго, я не могу не задаться вопросом, действительно ли ты злишься на Зака и Оуэна?

– На себя я не злюсь, если ты об этом.

– Нет, я говорю о твоем отце.

Мое горло сжимается.

– Знаешь что? Я опаздываю. Мне пора.

Мы с Оуэном приходим в одно и то же время. Я замечаю его около книжной лавки, и мы садимся возле фонтана.

Оуэн выглядит прекрасно в полосатой футболке, но я стараюсь держаться и мысленно не восхищаться его обликом.

– Я только что узнал, – сообщает он тихим и тревожным голосом.

– О, значит, ты был не в курсе? – спрашиваю я.

– То, что я сказал, это правда. Я не знал, что ты одна из лауреатов, пока не увидел программку, – уверяет он, повернув в мою сторону голову. – Зора, мне очень жаль. Я не могу себе представить, какой это ужасный удар. Все, что ты запланировала для организации… – Он протягивает руку, но я не беру ее.

– Все будет хорошо, – вздыхаю я.

Знаю, что это не его вина, но этого не случилось бы, если бы мы не дружили.

– Я стараюсь найти другое решение. Но сейчас считаю, что лучше нам повременить со встречами, – бормочу я. – Не хочу приходить сегодня вечером на ужин, иначе просто расстроюсь.

Это лето могло бы пройти так, как планировалось, если бы для начала я ушла от Оуэна.

Он на мгновение замолкает. Затем, когда снова говорит, голос становится еще тише. Он звучит более расстроенным, чем я ожидала.

– Зора, давай спокойно все обсудим?

Качаю головой, избегая взгляда.

– Ты пытаешься сказать, что я не спокойна? Знаешь, меня предупреждали держаться от тебя подальше. Нужно было послушать.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда у меня оказался твой телефон, я ответила на звонок, думая, что это ты. Но нет, это была девушка, которая взбесилась, услышав меня на другом конце.

Оуэн вздыхает и кладет локти на колени.

– С нью-йоркского номера звонили?

– Да.

– Это девушка, которую мама выбрала мне на свадьбу брата. Она из высшего общества, поэтому мама одобряет ее.

– Зато твоя мама меня не одобрит. Тогда зачем столько времени проводить со мной?

– Что? Нет, Зора.

– Точно так же, как твоя репутация парашютиста и плейбоя. Ты делаешь вещи, которые ее бесят. Насколько я знаю, ты просто ищешь острых ощущений. Адреналиновый наркоман, который жаждет все новых доз. Девушка из Джерси, да еще и черная!

– С чего ты все это взяла? – Он довольно хорошо изображает недоумение.

– Не имеет значения. Я просто хочу взять паузу, пока между нами еще сохранилась дружба.

После этого я ухожу.

Пока в понедельник утром я жду поезда на раскаленной платформе, моя мантра зацикливается на хип-хоп-треке. Я молча повторяю выдуманные тексты под ритм «чух-чух-чух», что исходит от прибывающего поезда.

Это мое решение./ Эй!/ Я не сдамся, поверь! /

Да!/ Я дойду до конца./ Ага!/

Чем больше я повторяю свой рэп, тем сильнее он укрепляется в моей голове. Это мое решение.

– Ты уже решила, что будешь делать этим летом? – спросил меня мистер Гейнс в начале года после занятий.

Именно он рассказал мне о конкурсных летних программах колледжа. Когда прочитала обо всех имеющихся занятиях, я была более чем впечатлена. Кто знал, что существует класс по работе с населением? Внезапно почувствовала, что могу придумать четкий план игры. Если бы начала работу в «Моем компаньоне», имея лучшие представления об организации и более глубокое понимание предмета, я бы добилась гораздо больших успехов.

– Да, планирую подать заявление в университет Холстеда, – ответила я мистеру Гейнсу. – Не знаю, попаду ли и как буду платить, но я пройду процесс подачи заявки и посмотрю, как далеко доберусь.

А затем получаю письмо о приеме и щедрое предложение о предоставлении стипендии! Черт возьми, это ли не счастье?

Но если бы все было так гладко, как я планировала…

Протискиваюсь в переполненный поезд. Сидячих мест нет. Стою перед дверью поезда, и стеклянная панель показывает мое отражение, в котором я замечаю глубокий, задумчивый взгляд. Когда папа спорит с кассиром винного погреба из-за своего горя недели, он просит меня сопровождать его в алкогольный магазин, чтобы я вот так смотрела на продавца. «Стоит лишь на несколько секунд этим напряженным глазам впиться в его душу, и он никогда больше не пропустит утреннюю молитву», – говорит папа. До сих пор я всегда была слишком занята, чтобы пойти с ним в винный магазин, мастерскую, пиццерию или парикмахерскую.

Я изучаю отражение, когда замечаю, что две мои косички выглядят как корона на макушке головы. Меньшая косичка начинается у виска и простирается за ухом до задней части шеи, где прячется под большую неровную косу, которая оборачивается вокруг головы. Большие серьги-капельки и медный браслет ловят солнечный свет, а белые наушники свисают, словно питающая жизнь артерия.

Это мое решение./ Эй!/ Я не сдамся, поверь! /