возили купаться Барона с Фердиком. Андрюша, понимаете ли, воды боится, поэтому во время купания собак хорошо закладывает.

Я кинула взгляд в зеркало заднего вида. По отмели покинутого нами берега метались псы.

— Теперь я должен вас благодарить, — проговорил Максимилиан. — Вы меня спасли.

— Вас спасла Найда, — улыбнулась я. — Но так, в целом, вы бы и сами добежали. Хорошо бегаете, быстро. Только какого лешего вы к ним полезли, а?

— Хотел подслушать один разговор, — признался он. — А подлая ветка возьми да хрустни. Вот такая незадача.

Некоторое время я лавировала перед разъездом. Когда джип нырнул в тоннель под железной дорогой, я облегченно вздохнула и хотела спросить Максимилиана, чем это таким в него швырнули, не надо ли ему к врачу или хотя бы минеральной воды, а то выглядит он, мягко говоря…

Предупреждая мой вопрос, с заднего сиденья обиженно заявили:

— Все-таки вы к Феликсу слабость питаете, Мария Александровна!

— Почему? — искренне удивилась я.

— Ну… — фыркнул он. — Братец гадость сожрал, и вы вокруг метаться начали. А меня чуть не убили, а вам все равно.

Я поздравила себя с тем, что на дороге попался такой удачный светофор. И великодушно предложила:

— Хотите, я вам водички куплю попить? Вон, магазин с парковкой.

— Хочу.

Я лихо подрулила к магазину, деловито спросила:

— Что-нибудь еще? Рядом аптека. Бинты, зеленка, аспирин?

— Ничего, — он осторожно сжал пальцы в кулак, снова распрямил. — Через час само пройдет.

— Замечательно, — кивнула я. — Сейчас куплю воды и помчимся. А то мама волнуется.

Взгляд, которым он меня одарил, был непередаваем. Эдакая смесь детской обиды и восхищения. Хорошо получилось! Как бы повторить?

В магазине я управилась быстро — все время казалось, что рядом стоит скулящий Барон и за джинсы тянет меня к машине. К счастью, мое покалеченное сокровище никто не украл. Только какая-то рыжая девица с обочины пыталась рассмотреть его профиль через затемненное стекло. Фигушки, милая! Он сейчас на кобеляж не способен. Убедившись, что покалеченный сам способен пить воду из откупоренной бутылки, я невзначай поинтересовалась:

— А чем это они в вас швырнули?

— Я не смогу вам объяснить, — ядовито ответил он. — Для этого надо иметь понятие о вещах… О которых вы понятия не имеете.

— Ну и ладно, — легко согласилась я. — Тогда расскажите мне об Изольде.

— Зачем? — поперхнулся минералкой Максимилиан.

— Люблю учиться на чужом опыте, — ласково пояснила я ему. — Давайте, выкладывайте. Сами ведь проболтались, что такое было. Хочу знать, как она обаяла Феликса, ну и почему они развелись, разумеется.

— А… — хмыкнул он. — Забавная история. Мы с ней поженились по сговору, в интересах… В наших интересах, в общем. Супругой она была неплохой, только детей у нас не было. Со временем ей стало скучно возиться с котятами и щенками, и она переключилась на Феликса. Мы развелись по обоюдному согласию, я взял Феликса за шиворот и лично отвел к алтарю, чтобы он не забыл на ней жениться. Он ведь парень рассеянный. А Изольда нормальная баба, зачем ее обижать?

— Угу. А почему они потом развелись-то? Меня это волнует!

— Ах… — лицо Максимилиана стало до невозможности хитрым.

Я почувствовала, что влезла в какую-то ловушку, но давать задний ход было поздно.

— У них с Феликсом тоже не было детей, а ей хотелось… более поглощающей заботы. И тогда она развелась с Феликсом и вышла замуж за нашего папу. Таким образом, мы оба и еще семеро лбов, да две наши сестры на выданье стали ее приемными детьми. Забота о таком количестве детей оказалась ей не под силу, плюс Феликс пару раз забывал, что они развелись, ну и… В общем, наш папа тоже развелся с Изольдой. Но я видел ее в прошлом году на Белтайне с перспективным кавалером. Мило поболтали.

— Ясненько, — процедила я сквозь зубы.

Максимилиан замолк, а потом вроде бы задремал. Выглядел он уже гораздо лучше, волноваться я перестала. Поэтому, не забывая следить за дорогой, стала размышлять, правда или ложь рассказ об Изольде. С одной стороны попахивает мыльной оперой, а с другой — в жизни и не такое бывает. Про мое супружество с Горшковым тоже можно романы писать. Правда, криминальные.

Я проехала через второй мост и прибавила скорость. Максимилиан что-то пробормотал. Улегся на сиденье и безмятежно захрапел. Я покосилась на его отражение в зеркале. Вляпалась я конечно с этими рогатыми братьями — мама не горюй! И никому не пожалуешься, за сумасшедшую примут. Решат, что у тетки на почве сексуальной неудовлетворенности крыша поехала. От перебора фантастических романов перед сном.

И ладно бы эльфы мерещились, то есть, жить пришли! Те, судя по книгам и фильмам сплошь культурные, никаких рогов и псов, взгляд с поволокой. А мне что досталось? Правильно бабушка говорит: «Что ни говно, то к нашему берегу!»

А с другой стороны… Я всегда полагаюсь на мнение Барона. В свое время с Горшковым проигнорировала, и что вышло? А Максимилиан Барону нравится, ходят по двору и коридору не разлей вода. И к Феликсу пес привык, хотя вначале рычал. Вряд ли бы Барон мирно терпел рядом со мной тех, кто желает мне зла.

Просто надо преодолеть полосу трудностей. Найдут они свою вещичку, отвалят, и в моей жизни воцарится хорошо оплаченный покой. Я опять покосилась на отражение в зеркале, у которого выросли рога, и пробормотала:

— А так ли он мне нужен, этот покой?

Глава 8

«Да… — подумал Метрополис, разглядывая дорого доставшийся ему обод. — А на вид — рухлядь рухлядью. Если бы не покалывание в кончиках пальцев, можно было бы подумать, что вещь мертва. Однако мертв Пальмирус. Интересно, был ли он счастлив перед смертью? Ведь сбылась его заветная мечта — он держал в руках работающее изделие Пришельцев!»

Метрополис бросил последний взгляд на обод и спрятал его в хитроумный тайник, окруженный сетью ловушек. Выпрямился, потирая спину — годы давали о себе знать, пробормотал:

— А в руках ли? Вот старый дурак…

Произнеся такую короткую и емкую эпитафию покойному другу, он отправился почивать. Себя Метрополис дураком не считал и твердо знал, что со сложными проблемами надо разбираться с утра на свежую голову. А в его распоряжении был не только таинственный обод. За полчаса до визита Прибоя Метрополис отвалил кругленькую сумму камердинеру покойного Пальмируса за две пухлые папки, набитые бумагами. Попросту говоря, выкупил ту часть архива Безумного, которая касалась работы с артефактами Пришельцев.

Однако осуществить свой план — хорошо выспаться, выпить чашечку кофе и приступить к разбору бумаг ему не позволили власти. В