– Проще один раз показать, – шепнула я. – Идем за мной.

Связь, которая открыла вечно сокрытое.

Спустя пятнадцать минут мы были на месте. Я бежала по берегу, опасаясь, что, если буду медлить, Коул передумает и уйдет. Всю дорогу он хмуро следил за мной исподлобья. Слышать тишину, находясь рядом с ним, всегда таким болтливым, было дико. Ускорив шаг, когда впереди зарябил высокий лес, я поманила его рукой, и он смиренно пошел, но, судя по проступившим желвакам, едва удержался от замечания.

– Там безопасно, – пообещала я, пригибая ветви. – Мы не заблудимся. Это и не… В общем, просто не отставай.

Я бы взяла Коула за руку, если бы только могла – если бы он мог. Не чтобы приободрить его, а чтобы приободрить себя: отодвинув в сторону нужную ветвь и развеяв мираж леса, которого здесь не было вовсе, я едва могла дышать, представ перед фасадом родного дома.

– Ковен Шамплейн, – прошептала я, остановившись перед массивными дверьми, пока Коул исследовал мраморное крыльцо. – Когда-то здесь жило семейство, основавшее его. Восемь детей и мать. Остальные ведьмы жили на пути в Шелберн. Ты, возможно, проезжал мимо… Их дома распродали и перестроили, но поместье осталось нетронутым. Зайдем внутрь?

– По-моему, это плохая идея, – промычал он нерешительно, разглядывая трехэтажный особняк из белого камня, подпертый колоннами и обвитый красным плющом. – К тому же дом заперт…

– Нет, не заперт.

Я приложила ладонь к позолоченной двери в форме полумесяца, и механизм щелкнул, приветствуя хозяйку. Коул пропустил меня, не спеша идти следом, пока в непроглядном мраке холла я не достигла широкой лестницы и не погладила перила.

– Esperto.

Дом заскрипел и ожил. Коул отшатнулся, когда стихийный вихрь, пахнущий озоном, словно гроза, откликнулся на мой призыв и смел пыль у него из-под ног. Электричество мигнуло, зажигая увесистую хрустальную люстру. Вихрь добрался и до камина на кухне – огонь вспыхнул, и домашний очаг ковена пробудился.

Я посмотрела на Коула, который за все время не задал ни одного вопроса, что было на него не похоже. Внимательно осматриваясь, он игрался со своим зеркалом, не в силах совладать с нервами, хоть и старался не показывать этого.

– Истребление ковена Шамплейн потрясло весь магический мир, – начала я. – В последний раз настолько масштабный геноцид колдунов случался лишь в Средние века, но даже тогда он не был столь ужасен, как этот. Потому что не может быть ничего страшнее, чем когда ведьм убивает ведьма… Ковен Шамплейн уничтожил один из детей Верховной, истребив все фамильное древо за одну ночь. На тот момент ему было всего пятнадцать лет.

Коул перестал тыкать пальцем в картину с изображением королевы Елизаветы, и ее рама со скрипом накренилась, падая с петель, но Коул вздрогнул вовсе не от грохота.

– Целый ковен убил подросток?!

– Джулиан всегда был крайне одаренным колдуном, но, вероятно, кто-то помогал ему, – выдавила я, проглотив слюну, сделавшуюся вязкой и обжигающей. – Вот здесь, – я обвела рукой раздвоенную лестницу, уходящую вверх к стеклянному куполу оранжереи на крыше. – Семнадцатилетнюю сестру Дебору он повесил на ремне за перила, а старшего брата Маркуса заколол ножом. Вся кухня была в крови… Наверно, и сейчас в крови.

– Одри… – попытался прервать меня Коул, но я замотала головой, понимая, что если замолчу сейчас, то уже не смогу заговорить об этом никогда.

– Чейза, которому на тот момент было двенадцать, он пырнул девять раз в подвале, где тот играл с железной дорогой вместе с Эммой, младше его на год. Эмму, кстати, нашли позже в саду со вспоротым животом. Платье на ней было порвано. Видно, бежала через розы.

– Одри, остановись…

Я пронеслась мимо Коула вверх по лестнице, подгоняемая бурлящим в крови вином, и услышала, как Гастингс догоняет меня. Но я не пыталась скрыться. Я просто хотела показать… И указала ему на распахнутые двери спален: из каждой веяло своим неповторимым духом. Все они были расписаны и обставлены в разных стилях и цветах, но всех их объединяло одно – необитаемость. Покрывала в некоторых до сих пор были испачканы смертоносным багрянцем.

– Семилетняя Хлоя спала у себя, поэтому ей он подарил самую милосердную смерть – просто задушил во сне подушкой, – выпалила я, не замечая того, как Коул впервые коснулся моей руки, пытаясь схватить за запястье и удержать на месте. – Кабинет с алтарем Верховной находится на чердаке. Она умерла за два года до всего этого, потому кабинет всегда был заперт, но маленький Ноа разучил отпирающее заклятие и часто забирался под стол поиграть с машинкой. Джулиан убил его последним… Приложил виском об угол. Ноа было пять лет.

Коул сжал губы, стоя на лестнице, пока я поворачивалась от одного крыла дома к другому. Невзирая на свои габариты и помпезность, дом дышал уютом: расписанные детьми обои с узорами из ласточек и игривых тушканчиков; самодельные статуэтки из глины; картины, среди которых были как столетние реликвии, так и детские каракули. Даже игрушки остались разбросанными по ковру, забытые на множество лет, – ничего здесь не изменилось с той ночи, когда Рэйчел нашла меня рыдающей в чулане и сумела вытащить нас отсюда.

Почувствовав, что продолжения рассказа и путешествия по дому не осилю, я обошла Коула и спустилась вниз, стараясь не спотыкаться. Оба мы, ступая бесшумно, вернулись в главный зал и остановились под люстрой.

Связь, которая обрекла нас обоих.

Коул уже знал, что я собираюсь сказать. Вдруг утратив всякую сдержанность и хладнокровие, он посмотрел на меня так, что слезы, всегда кажущиеся мне непростительной слабостью, увлажнили глаза, а следом – щеки, подбородок и губы. Сострадание, жалость, милосердие – я не хотела видеть этого в глазах Коула… И не видела. Вместо этого я вдруг встретила то, с чем не сталкивалась никогда раньше, по крайней мере в первозданной форме, а не извращенной – нежность.

Так выглядела та самая связь, расставившая все по своим местам.

– Меня зовут Одри Дефо, – произнесла я дрожащим голосом, пытаясь не зажмуриться и не замолкнуть в самый неподходящий момент. – Я – Верховная ведьма ковена Шамплейн, который истребил мой брат-близнец. Если… Если я овладею всеми восемью дарами, о которых я рассказывала тебе по дороге в Бёрлингтон, то смогу возродить ковен и помочь тебе защитить город. Ты был не прав, – я всхлипнула и заглянула ему в лицо, с удивлением обнаружив, что с момента нашего знакомства Коул Гастингс впервые смотрит мне прямо в глаза, смело и откровенно. – Это не ты должен просить меня остаться, а я тебя, потому что одна я не справлюсь. Если ты дашь мне еще один шанс, я клянусь всегда быть честной с тобой и буду пом… Буду…

Голос сорвался, и я непристойно выругалась, проклиная себя за неконтролируемые рыдания. Раздался шорох ткани, стук ботинок по плитке – и Коул очутился совсем рядом.

Тяжелая ладонь сжала мое плечо, как и тогда, в университете Вермонта, но в этот раз жест не показался мне вымученным или неестественным – Коул по-настоящему обнимал меня.