с Дашей, – пообещал Илюшин. – И все-таки, давайте вернемся к вашему бывшему мужу.

Она пожала плечами.

– Мне нечего вам сказать. После того как он вышел из колонии, я видела его единственный раз. Он явился под окна моего дома. Не знаю, как ему удалось миновать охрану поселка – кажется, его подвезли. Наверное, Егор кого-то качественно заболтал. Он довольно обаятельный человек, когда это требуется. Так вот, он кричал под окнами, чтобы я вышла и поговорила с ним как мужчина с мужчиной… – Она едва заметно усмехнулась. – У него был ко мне весомый список претензий. И еще, конечно, он хотел поделить бизнес пополам. Это ведь Егор основал нашу фирму, вы знаете?

Ее хладнокровие ставило Сергея в тупик.

– И что вы сделали? – спросил Илюшин.

Она замялась, но все-таки ответила:

– Я вызвала охрану. Они его выставили.

Бабкин назвал бы ее ледяной стервой, если бы не вызывающее противоречие между ее словами и обликом. Черт возьми, она выглядела нормальной женщиной. Человеческой бабой: красивой, усталой, закрытой, – но живой бабой из плоти и крови, а не акулой, перемоловшей Сотникова, как сардинку.

– Вы действительно отняли у него бизнес? – не удержался Сергей и ощутил идущее от Илюшина неодобрение – словно ледяной ветер дунул. Какая им разница, что было в прошлом у этих людей?

– Отняла, – равнодушно подтвердила Овчинникова. – Давайте вернемся к этой девочке, Даше. Вы можете нас познакомить?

– Если она согласится, – после небольшой паузы сказал Макар.

Сергею идея знакомства Овчинниковой и Даши крайне не понравилась. Но Илюшин пообещал передать девушке предложение Вероники и сдержал слово.

– Познакомиться? – спросила Даша, широко раскрыв глаза. – А зачем?

– Не знаю, – сказал Макар. – Мне кажется, она тебе благодарна и хочет это как-то выразить. Ты могла остаться с Сотниковым, но решила сбежать.

– Ну, я же в полицию не пошла, – пробормотала девушка.

Бабкин с удивлением увидел, что щеки ее заливает краска.

– Если не хочешь… – начал он.

Но Даша его перебила:

– Хочу! Познакомьте нас, пожалуйста!

«Да ей просто любопытно, – подумал Сергей. – Хочет увидеть, кого планировал убить Сотников».

По настоянию Овчинниковой они привезли Дашу в коттедж. Именно его схему рисовал для нее на листке Егор, объясняя, какие ворота она должна открыть.

Сергею и самому было интересно. Хоть он и полагал, что везти сюда Белоусову – плохая идея.

– У нас еще и стрелок где-то ходит под боком, – выговаривал он Макару. – Прикинь, сидит Петя Ревякин где-нибудь на березе и наблюдает за участком Овчинниковой. А тут мы своими руками привозим девчонку прямо под пулю. Не молодцы ли!

– А ты здесь на что? – невозмутимо спросил Илюшин. – Обеспечь безопасность.

Бабкин от этих слов чуть сам на дерево не полез.

Даша всю дорогу к Овчинниковой молчала. Размышляла, что будет делать, если эта женщина с размаху даст ей оплеуху.

На ее месте Даша так и поступила бы. Вот перед тобой человек, который знал, что тебя приговорили к смерти, но никому не сказал об этом, а попросту трусливо удрал. В полицию не пошел, анонимного звонка не сделал.

Не благодарить следует такого человека, а отлупцевать его по роже. Не отсиживайся под корягой, когда людей убивают, не прячься за собачками!

Но не поехать Даша не могла. Не так много хорошего она числила за собой, чтобы отказаться взглянуть на женщину, которая из-за нее осталась жива.

Все-таки из-за нее, как ни крути!

Ей безумно хотелось увидеть Овчинникову. И в то же время было очень страшно. А вдруг там омерзительная змеища? Даша увидит ее и пожалеет, что провалила весь сотниковский план.

Когда машина остановилась и из ворот навстречу Даше вышла, неуверенно улыбаясь, высокая женщина, она в первую секунду опешила – точно так же, как и сыщики.

– Это – Овчинникова? – шепотом спросила она у Сергея.

Тот кивнул.

– Красивая… – тихо сказала Даша.

Она выбралась наружу и пошла, вжимая голову в плечи. «Словно боится, что ее ударят», – подумал Бабкин. Он хотел было выйти следом за ней, но Илюшин сказал:

– Сережа, посиди немного.

И Бабкин послушался.

Через окно он видел, как Овчинникова и Даша подошли друг к другу. Вероника наклонилась к девушке и крепко обняла. Она что-то взволнованно заговорила, но слова до них не доносились.

– Ну, теперь-то можно? – осведомился Сергей, которому надоело торчать в машине. – Торжественная часть закончилась?

Внутри коттедж оказался оформлен в японском стиле. Раздвижные панели, лаконичные пространства, никаких безделушек на полках: все спрятано за лакированными поверхностями шкафов. Откуда-то доносится приглушенный плеск воды. Тихо, просторно, ни на чем не задерживается взгляд.

В кухне царил хай-тек. Хромированный металл, стекло. Редкие вкрапления дерева – доски, подставка под ножи, широкий подоконник, на котором цветет мандариновое деревце.

Даша осматривалась, не скрывая восхищения. Ей не приходилось бывать в подобных местах.

– А у вас сколько комнат? – спросила она.

– Жилых? Шесть. Хочешь, покажу?

Вероника, извинившись улыбкой, встала и исчезла вместе с девушкой. Бабкин и Макар остались вдвоем пить кофе.

– Ну, вроде бы они нашли общий язык, – осторожно заметил Сергей.

Вскоре выяснилось, что он даже недооценил, до какой степени.

Даша прибежала раскрасневшаяся и счастливая, точно ребенок, которого на целый день пустили в парк развлечений. Бабкин недоумевал, что могло ей понравиться в этом доме.

– Ника приглашает меня пожить у себя! – выпалила она.

Сергей встал на дыбы. Он привел дюжину аргументов, которые должны были убедить обеих, что это недопустимо. Где прячется Сотников? Отказался он от своего замысла или нет? Сколько он может выжидать, пока не решит напасть? У них нет ни одного ответа, – только знание, что он крайне опасен, имеет подготовленную команду и пойдет на что угодно, чтобы добраться до бывшей жены. И, учитывая все вышесказанное, будет крайне неосмотрительно…

– Я Бурана привезу! – перебила его Даша. – Ника разрешила!

Бабкин призвал Илюшина на помощь. Однако тот раньше него понял, что этих двоих не переубедить.

– Взрослые люди, пусть поступают как хотят, – сказал он.

Над входной дверью в доме Овчинниковой висела белая птичка-оригами, сложенная из бумаги. Бабкина не оставляло чувство, будто они бросили двух бумажных птичек в воду и ожидают, что те переплывут океан.

Когда он сказал об этом Макару, тот лишь пожал плечами:

– Ты романтизируешь Белоусову и Овчинникову. И между прочим, сгибы бумажного листа, из которого сложили птичку, – это ребра жесткости.

– Мне зачем сейчас эта информация?

– А я тебе рассказывал о случайном убийстве, когда в висок жертве прилетел обычный бумажный самолетик?

– Трижды, – мрачно сказал Сергей.

Макар считал, что терпения Овчинниковой хватит ненадолго. Одна-единственная девчонка – еще куда ни шло, но к ней прилагается здоровенная невоспитанная дворняга небольшого