Бравая охрана вытащила Егора за ограду. Один из них спросил, нужно ли вызвать полицию. Кажется, парни сами себе очень нравились. Вероника не стала говорить, что Егор успел бы избить ее, пока они трепались в своей будке. От полиции она отказалась, и Егора отпустили.

Он одернул потрепанную куртку, сплюнул в сторону охранников. На Веронику не смотрел, словно ее здесь и не было. Она глядела ему вслед, пока он уходил, слегка прихрамывая, по дороге, не оборачиваясь.

Нужно позвать Дашу в дом. А этих двоих пора выпроваживать.

Промокнув лицо полотенцем, Ника вышла на крыльцо и остановилась. Внизу, перед ступеньками стоял второй сыщик и смотрел на нее снизу вверх. В наступающих сумерках его глаза казались до странности светлыми, почти серебристыми.

Каждый раз в разговоре с ним у нее возникало странное ощущение: будто идешь по колено в чистом озере, и вдруг дно уходит из-под ног; ухаешь вниз, пугаешься на мгновение, но уже чувствуешь, что всего лишь провалился в небольшую яму и теперь вода холодит бедра; облегченно смеешься, делаешь еще шаг – и снова уходишь вниз, а дна все нет и нет.

«Все-таки правильно я сделала, что выдернула малышку у них из лап».

– У вас нет ни малейшего представления, с кем вы имеете дело, – спокойно сказал Илюшин.

– Извините? – В первую секунду Ника подумала, что ослышалась.

Он помолчал, глядя на нее с улыбкой. Только улыбки-то на губах не было, вот в чем загвоздка, и Ника даже растерялась, пытаясь понять, из-за чего возникает этот эффект.

Чтобы преодолеть смущение, она быстро спустилась и оказалась рядом с ним, на одном уровне, внутренне готовая к схватке.

Она всегда била сокращением дистанции. Многократно опробовав этот ход, Ника знала, как он действует на врага. Все поначалу теряются. Не в последнюю очередь из-за нарушения правил: это мужская тактика, женщины так себя не ведут. И кроме того, противник вдруг видел ее всю очень близко: волосы, грудь, глаза…

Частный детектив не подался назад, как его дружок, горилла на стероидах. Он остался странно неподвижен, будто статуя, и только легкий наклон головы обозначил, что он заметил ее маневр.

Ника вдруг растеряла изрядную долю своей самоуверенности.

Пауза затягивалась. Требовалось что-то сказать, а она молчала, пытаясь понять, что изменилось.

– Так вот, о нашем с вами деле, – сказал Илюшин, по-прежнему не двигаясь.

Из-за того, что они стояли почти вплотную, это прозвучало интимно, и Ника начала краснеть, как девчонка.

Чтобы не потерять лица, она опустилась на нижнюю ступеньку. Взглянула на него, отыгрывая назад: никаких наездов, вам почудилось, – всего лишь очаровательная женщина смотрит на вас снизу вверх, и, кстати, обратите внимание, что ключицы в таком ракурсе выглядят особенно беззащитно…

На ключицы Илюшин не купился. Он присел на тропинку, поджав одну ногу под себя и положив руку на колено второй для равновесия. Кивнул в сторону Даши, игравшей с собакой.

– Вы думаете, это несчастное настрадавшееся дитя? Неоперившаяся птичка, выпавшая из гнезда? Вступили в состязание с собственным мужем, который очень старался ее убить. Он убивал – вы спасаете. Я прав?

Ника молчала.

– Мне поначалу чудилось, будто в вас взыграл материнский инстинкт. Но, похоже, вы исправляете мировую несправедливость. Это намного хуже.

– Почему хуже? – не удержалась она.

– Потому что инстинкт вам подсказал бы, что перед вами, конечно, полуребенок, но только совсем не тот, которым вы ее считаете. Вы думаете, она беззащитна и уязвима? Нелюбимые дети экипированы для выхода в окружающий космос так, как вам и не снилось, Вероника Кирилловна. Даша принимала совершенно взрослые решения и в полной мере несла за них ответственность.

– Ей восемнадцать лет!

– В шесть месяцев ее жизни вместилось не меньше, чем в ваши шесть лет.

– Вы обо мне ничего не знаете, – зло бросила Ника.

– Зато больше вашего знаю о Даше, – пожал плечами Илюшин. – Я пытаюсь предостеречь вас от серьезной ошибки. Не стоит относиться к ней как к ребенку, который нуждается в вашей опеке. Она вам этого не простит. Не подходите к ней с обычными мерками. Пока что это она вас защитила, а не вы ее.

– И что же такого ужасного может случиться, если я стану ее опекать? – спросила Ника.

– Не знаю, – сказал сыщик, помолчав. – Вы пожелали открыть двери для полноправного участника банды, который собирался участвовать в ограблении вашего дома и никаких моральных препон перед ним не возникало. Что ж, дело ваше. Но так вышло, что я, Вероника Кирилловна, терпеть не могу проигрывать. – Взгляд его сделался холодным. – Меня уже макнули один раз носом в грязь, и я вовсе не хочу, чтобы вы предоставили своему бывшему мужу еще один шанс.

Нике стало не по себе.

– А я-то здесь при чем?

– Вы – объект его обсессии. Вы такая же фигура на доске, как и прочие.

– Я не верю в навязчивую идею у Егора, – помолчав, сказала она. – Это на него непохоже. Он человек импульсивных действий, быстро загорается и быстро остывает…

– …и сейчас он загорелся идеей восстановить справедливость, – закончил частный сыщик. – Совсем как вы.

Ника покачала головой.

– Его хватило бы на две недели. Егор вывернулся бы наизнанку, пытаясь сообразить, как меня прищучить, но потом переключился на что-нибудь другое. Когда мы с ним были женаты, в его жизни время от времени появлялись другие женщины… Он им очень нравился. В нем большая мужская сила и харизма, женщины такое хорошо чувствуют. – В ее голосе не было горечи, лишь констатация факта. – И он тоже многими увлекался, но всегда возвращался домой. Я одно время льстила себе мыслями о собственной уникальности. Но причина заключалась в другом. Все любовницы Егору быстро надоедали, даже очень темпераментные и по-настоящему красивые. Он человек очень короткой эмоциональной дистанции.

– Был таким четыре года назад, – поправил сыщик. – Откуда вам знать, как сильно его изменила зона?

Ника задумалась. После их короткой стычки она решила, что ей все понятно о Егоре. Егор попал в ловушку своих прежних представлений о ней. Может быть, и она совершает сейчас ту же ошибку?

Она посидела молча, затем сказала, признавая свое поражение:

– Я учту то, что вы рассказали о Даше.

Он кивнул и поднялся.

– И будьте на связи, пожалуйста. Мой напарник прав: здесь у вас небезопасно.

Вместо того чтобы огрызнуться, Ника показала на домик у ворот:

– В сторожке с завтрашнего утра посадят охранника. Обычно там живет моя помощница по хозяйству, но она переберется в коттедж. Приедут люди, проверят сигнализацию и камеры по периметру. И еще