Перед ними возникла высокая фигура графа. Уж его-то ветер не мог сдуть. Он бросил небрежный взгляд на руку Вайолет, опиравшуюся на Лавея, который она успела заметить. Граф чуть нахмурился, но тут же взял себя в руки. Так поступила и Вайолет, чтобы на лице не появились морщинки.

Удивительно, но почему-то она вдруг отняла руку. Граф пронзительно взглянул на нее, и тут же его лицо приняло бесстрастное выражение.

— Вот и отлично. Я тебя искал, Лавей.

С небольшой заминкой он повернулся к своему помощнику.

— Правда, сэр? — тихо переспросил Лавей: в шуме ветра и хлопанье парусов его голос был еле слышен. — Мы ведь только что беседовали.

На его лице тоже появилось упрямое выражение, правда, по-французски утонченное.

Вайолет начала понимать графа, когда он говорил о воздействии женщины на мужчин. Неудивительно, что каждый год толпы молодых глупцов погибали на дуэлях и в безумных гонках на каретах.

Нельзя сказать, чтобы это печалило Вайолет.

У нее появилось подозрение, что граф снова появился на палубе, чтобы увидеть ее.

Внезапно она пошатнулась от сильного порыва ветра и схватилась за шляпку, которая так и норовила слететь у нее с головы. Вайолет пошире расставила ноги, приноравливаясь к палубе, и пока мужчины молча и красноречиво смотрели друг на друга, она смотрела на небо, корабль и море.

Ее сердце постепенно начинало трепетать все сильнее, как паруса.

Повсюду было движение стихий: ветер надувал огромные паруса на трех мачтах, палуба качалась и опадала у нее под ногами, словно она стояла на брюхе спящего великана, и от его дыхания вздымались морские волны. Ветер разогнал облака, и небо сверкало так ослепительно, что было больно глазам, и все же Вайолет не могла отвести от него взгляда. Сине-зеленые волны с белыми барашками переливались на солнце. «Фортуна» рассекала белую пену, оставляя позади тут же исчезающий след. Вайолет запрокинула голову. Над мачтами и оснасткой, где были видны фигуры матросов, парили чайки с похожими на паруса крыльями. Возможно, их полет вдохновил людей на создание первых кораблей.

Вайолет стало необычайно легко и свободно, она никогда не испытывала подобного чувства и только теперь поняла, насколько замкнутой была прежде ее жизнь.

Ведь все должно было бы быть наоборот. Разумная женщина пришла бы в ужас и испытала бы приступы тошноты от морской качки.

Вайолет будто впервые услышала музыку, которая была странно созвучна неистовой мелодии ее души. Это было необыкновенное ощущение. Может быть, другие назвали бы его покоем.

Тут она вспомнила про уважительно молчавших мужчин, заметила удивленное выражение на лице графа и задержала дыхание.

Вайолет непроизвольно провела рукой по лицу — она слишком долго смотрела прищурившись на солнце — и подумала, что, возможно, ей все это просто показалось, потому что граф тут же заговорил дружеским тоном:

— Вам повезло, мисс Редмонд, сегодня чудесный день. В шторм даже такой большой корабль как «Фортуна» швыряет по волнам словно веточки в реке.

— Это же… — Вайолет не могла подобрать слов.

— Не стоит, мисс Редмонд. — перебил ее граф, прикрывая глаза от солнца. — Нет слов, чтобы все это выразить, и мы не осудим вас. Когда человек находится в море, а поблизости не видно земли, он чувствует себя Богом. Но, цепляясь за обломки судна, разбитого молнией во время шторма, он ощущает себя ничтожеством.

Вайолет стало не по себе: казалось, граф говорит по собственному опыту, и она очень надеялась, что ей не придется пережить подобное.

— Если вы когда-нибудь захотите узнать свое истинное место в мире, мисс Редмонд, то вам помогут море и бескрайнее ночное небо.

Вайолет не понравился его назидательный тон. Зачем он так говорит? И все же, наверное, граф был прав. Он был из тех, кому надо снова и снова испытывать себя, но не в столкновении с людьми, а бросаясь навстречу тому, чего нельзя победить.

Возможно, она такая же.

Но Вайолет хотелось покоя, а не постоянной борьбы с трудностями.

Может быть, граф уже устал от этой борьбы и поэтому мечтал поселиться на суше и обрести то, что все ее знакомые принимали как должное.

Он отвернулся.

— Я хотел тебе кое-что сказать, Лавей. Думаю, мы доберемся до порта раньше, и мне бы хотелось обсудить наш визит к графу и графине Эбер. Встретимся через полчаса в моей каюте?

— Конечно. Да, сэр, — коротко ответил Лавей.

Граф: кивнул и направился прочь, по пути что-то крикнув матросу по имени Дьюи, который рассматривал Вайолет в подзорную трубу. Ветер унес его слова, но Дьюи прекрасно их расслышал. Подзорная труба немедленно устремилась вверх.

— Значит, море вам по душе, — засмеялся Лавей.

Его смех был слишком уж бодрым.

— Слова будут неуместны, но все же скажу, что оно прекрасно. Ветер всегда такой сильный? Похоже, придется положить на шляпку камень или корабельный бисквит.

Порыв ветра вновь чуть не сорвал с Вайолет шляпку, платье обвилось вокруг щиколоток и она пожалела, что на ней нет ботинок, поскольку матросы на палубе и, несомненно, сам лорд Лавей воспользовались возможностью разглядеть ее ноги в чулках, а после, должно быть, будут спорить, какого цвета ее подвязки.

— Эти ветра наши друзья. Судном легко управлять, паруса надуты, и корабль летит вперед. Более с покойные дни, конечно, приятнее, но утомительнее, особенно если надо быстрее добраться до пункта назначения. А полный штиль может оказаться смертельным.

«Полный штиль может оказаться смертельным».

Вайолет полностью придерживалась этой жизненной философии и подумывала вышить слова на куске материи.

— А отчего так происходит?

— Если мы не можем плыть, то не доберемся до берега, чтобы пополнить запасы. Правда, сейчас у нас есть печка. Пресная вода быстро кончается, и нам также приходится поить животных на борту. Надеюсь, вы не против пива. Хотя, возможно, капитан поделится своим вином.

Лавей усмехнулся. Можно подумать, это было маловероятно.

Вайолет удерживала рукой шляпку, поля которой хлопали, словно гусиные крылья. Она поняла, что на корабельной палубе сложно сохранять достоинство.

— Лорд Лавей, я хотела бы задать вам вопрос.

— Готов на него ответить, — серьезно отозвался Лавей, заложив руки за спину.

Они прогуливались по палубе, и он соизмерял свои шаги с шагами Вайолет, которая быстро приспособилась к ходьбе по колышущейся поверхности.

— Я знаю, что вы лорд, но ваш настоящий титул мне неизвестен.

— Я граф из дома Бурбонов, мисс Редмонд, — непринужденно ответил Лавей.

Вайолет чуть не раскрыла рот от изумления. Ее глаза широко распахнулись, но тут же прижмурились от яркого света.