На поляне в это время продолжается битва. Крупный черный дракон яростно выдыхает и бьет в мужчин огнем, сильно размахивая крыльями. В воздух взметается пыль, забивая туманом все пространство. И вдруг в какой-то момент на теле Рании появляется ларец, но никто этого не замечает. Кроме Антероса. Купол разлетается на тысячи осколков, не в силах держать оборону против такой силы. Мужчины бегут, но их настигает драконье пламя, и они обугленными головешками падают на землю. Дракон подлетает к девушке, башкой поддевает ее руку, но она безжизненной плетью висит по алтарю. Он рычит, выплескивая тем самым свою ярость и боль. Дышит огнем над девушкой, обугливая ее кандалы, но саму девушку эта магия не трогает. Дракона огнем не покалечить и не убить.

— Рагнар, — зовет его пленник, но тот не слышит, — она жива, Рагнар!

И только эти слова доходят до его звериного сознания, что позволяет ему, наконец, обернуться в человеческую ипостась. Оборот происходит быстро, и вот возле алтаря оказывается обнаженный мужчина, который бережно оглаживает лицо своей пары.

— Она — сестра Наиры, — усмехается неуместно Стас, харкая кровью.

— Я вижу, — печально говорит Ран и подхватывает на руки девушку, находящуюся без сознания.

Мужчина со своей ношей подходит к оборотню, выдыхает огнем на цепь, которая под таким напором растворяется. И двуликий дальше освобождается сам. Они молча стоят, оглядывая поляну, а затем идут прочь, на запад.

— А это кто? — вдруг спотыкается о девичье тело со сломанной шеей Стас.

— Это? — безразлично оборачивается Ран, опускает взгляд на случайно убитую жертву, — никто, теперь уже никто.

И они продолжают свой путь молча.

— Куда мы? — спрашивает осторожно волк, с сожалением глядя на наследницу.

— К Алиандру и его жене, — отвечает дракон, затем останавливается возле какого-то дерева и поворачивается к Стасу, — сними с моей шеи кулон и разбей его.

Тот молча повинуется, делает, что ему сказали. И после вокруг них начинает закручиваться вихрь, преобразующийся в портал. Рагнар что-то шепчет девушке, а затем шагает вместе с ней в образовавшийся проём. Стас оглядывается по сторонам, пожимает плечами и идет следом. Портал схлопывается. Вокруг — тишина…

— Как она? — наклоняюсь над безжизненно лежащей на кровати Ранией, сажусь на пол и утыкаюсь лбом в ее едва теплую ладонь.

— Жить будет, — отвечает Кали, касаясь тыльной стороной руки лба моей пары.

Вдыхаю аромат, ощущая притягательность запаха. Раньше я слышал его отголоски, но будто что-то сдерживало эти нотки, и сейчас я понимаю, что. В свете открывшегося происхождения девушки, ясно, какое действие оказывали на нее травы. Они блокировали ее драконицу, не давая остальным понять, кто она на самом деле.

— Кто их поставлял тебе, птичка? — шепчу с надрывом, страдая от ее нынешнего положения.

Мне тяжело наблюдать за ее бессознательным состоянием, словно часть меня вырвали из груди.

— Когда она очнется? — спрашиваю у целительницы.

Удивительно, что демоница является исцеляющей. Среди них это большая редкость.

— Сила у меня невелика, но я помогла, чем смогла. Я все же больше травница, так что надеюсь, что пройдут сутки-двое, и она оклемается, — отвечает мне женщина Алиандра.

Склоняю голову, сдерживая тоску и гнев одновременно. Стас лежит на соседней койке, регенерация у него в самом разгаре.

— Ты должна поесть, милая, — раздается голос демона, который опирается о косяк.

Хижина в лесу, в которой обитает парочка, немного ветхая, но в ней весьма уютно и чисто. Девушка встает и подходит к своей паре. Выбор у меня невелик, так что я полагаюсь на способности демоницы, доверяя только ей лечение своей истинной. Я не могу ее потерять, только обретя. И как мог не заметить, что именно она — наследница нашей расы? Только сейчас смотрю на нее по новой, замечая и сходство с Наирой, и с Таминой. Характерные черты клана Златокрылых так ярко выражены в чертах ее лица, которые я замечаю только сейчас. Только волосы сбивают с толку. Я думал, что они должны были быть ярко-рыжие, как у предыдущего Правителя, ее деда, но кровь Двуликих все же сыграла в ее генах свою роль.

— Ты как? — обращаю, наконец, внимание на вервольфа.

— Отлично, — подрывается тот с места и подходит к маленькому окну, раздвигая шторы, — с утра я возвращаюсь обратно. Думаю, вам лучше здесь надолго не оставаться. Орден активизировался, в Поднебесной волнения, так что Архонт усиливает защиту северного сектора. Оставаться здесь небезопасно.

Это я и без него понимаю, но в приоритете сейчас — здоровье Рани, так что я только отрицательно качаю головой.

— Езжай, — поджимаю губы и добавляю: у меня к тебе просьба есть.

— Слушаю, — отвечает волк, кидая взгляд на мою драконицу.

Внутри меня недовольно порыкивает мой зверь. Другой самец не смеет пялиться на мое.

— Успокойся, не претендую, — хмыкает понимающе парень, а затем внимательно слушает то, что я ему говорю.

Есть у меня кое-какие подозрения, но не хочу светить ими по телефону, а так все же надежнее.

— Понял, сделаю, — внимает моей просьбе двуликий, а затем выходит из комнаты.

Пошел на ароматный запах еды. Мне же кусок в горло не полезет, все мои мысли занимает здоровье моей женщины. Устраиваюсь рядом с ней, прижимаюсь ближе, чтобы согревать жаром своего тела. И молюсь, впервые в жизни молюсь. И надеюсь, что слова мои будут услышаны. Но ни на следующее утро, ни через два дня девушка не приходит в себя. К вечеру у нее поднимается температура, не спадает практически сутки, что тревожит сильнее.

— Борись, птичка моя, — прошу ее изо всех сил, надеясь, что где-то там в темноте она услышит мой голос и откликнется.

К утру кризис минует, заставляя меня вздохнуть с сильным облегчением. Рани, наконец, открывает глаза, вот только в них я больше не вижу жизни, словно часть ее умерла.

— Как ты, птичка моя? — мое сердце кровоточит, я целую ее руку, прижимая к своей щеке.

Она молчит, только дышит тяжело и сипло, разрывая мне душу в клочья.

— Отойди! — командует Кали, приподнимает голову девушки и вливает в нее какой-то отвар.

Рани кашляет, но взгляд ее становится более осмысленным. Ее губы шевелятся, смотрит она на меня с вопросом в глазах.

— Что? — прижимаюсь ухом к ее губам, не разбирая, что она шепчет.

— Л…ла…ах…рец, — выдыхает, теряя почти все силы.

По лицу ее течет пот. Беру тряпку и протираю лоб и щеки.

— Ларец? — спрашиваю, разобрав движения ее потрескавшихся губ.

— Г-где…он… — видно, как тяжело ей дается речь.

— В смысле? — наклоняюсь, внимательно наблюдаю за ней.