— Да, — кивает, — сказала, что ей надоели эти скитания, и она возвращается домой.

Девчонка встает, идет ко мне, плавно покачивая бедрами, но меня не трогает это зрелище, тихо все внутри.

— Так даже лучше, Рагнар, ну, сам подумай, она понимает, что ей не место в Небесном… — договорить она не успевает.

Мой дракон берет надо мной частичную власть и резко обхватывает ее тонкую шею, приподнимает над полом. Она судорожно пытается вдохнуть больше воздуха, цепляется ногтями за мою трансформировавшуюся ладонь, но каковы ее силы против чистокровного дракона, нашедшего свою пару? Да, теперь я уверен, что Рания — моя истинная. И пусть мы никогда не сможем этого проверить наверняка, но мне не требуется иных доказательств, кроме своих чувств.

— Какая тонкая шея, — рычу, еле произнося буквы, — ее так легко переломать…

Глаза Раисы расширяются от страха, тело дрожит, зрачки мечутся по комнате в поисках спасения, но не находят его.

— А теперь говори, где моя пара? — выдыхаю ей в лицо и отбрасываю в сторону.

Она ударяется спиной о стену, встает на колени, хватается за горло и кашляет, в страхе отползая от меня в угол.

— Говори, тварь! — уверен, что она не просто так появилась в нашей жизни.

Сомневаюсь, что она имеет отношение к королевской семье. Возможно, в ней и течет драконья кровь, но сейчас это не имеет значение.

— Я, я…, - бормочет, не в силах ясно мыслить, — мне сказали просто…

Ударяется в плач, вытирает рукавами мокрые щеки.

— Я жду! — терпение заканчивается, и она видит это.

— Антерос, — всхлип, — сказал, что она мешает, что не даст мне…

И новая порция воя. Подхожу ближе и хватаю ее за подбородок.

— Куда ее увели? — мне нужно срочно знать место.

— В лес, — выдает она, как на духу, вижу, что не врет, не в том она состоянии, чтобы выдумывать небылицы, — я не знаю, к-как…называется….это место…алтарь…

Вскидываю голову, вздергиваю ее с места и тащу вон из номера.

— Какой алтарь? — чую, что все очень плохо, но сообразить, как это все связано с моей девочкой и почему именно она стала жертвой похищения, не могу.

Не хватает входных данных. Но единственное, чего я хочу, это найти ее и больше никогда не отпускать от себя.

— Ты там была? — грозно спрашиваю.

— Д-да, — продолжает плакать, действуя мне на нервы.

— Покажешь дорогу! — ставлю этой сучке ультиматум, останавливаюсь и хватаю снова за горло, заставляю смотреть мне четко в глаза, — и если с моей пары упадет хоть волосок, ты пожалеешь, что ввязалась в это!

Она сглатывает, затем качает головой.

— Но я же наследница…

Недоверчиво смотрю на нее. Неужели она верит в то, что сама говорит? Кто запудрил ей мозги? Неужели Орден? Алтарь…

Девчонка всю дорогу по лесу смеется, словно сумасшедшая, даже слезы на глазах выступают. Волоку ее чуть ли не за шкирку, хотя дорогу она показывает исправно, тыкая пальцами в ту или иную сторону. На волне собственного гнева и страха у меня напрочь отшибло ориентиры, и я никак не могу собраться, внутри меня слишком сильно беснуется зверь.

— Аааа, — смеется и задыхается от собственного глубокого смеха, — ты опоздаешь, дракон! Аааа…

Смотрю на нее грозно, но она, кажется, совсем поехала крышей, отчетливо видно, как набирает обороты истерика. Так она мне всю округу перебудит, так что останавливаюсь и даю ей хлесткую пощечину. Голова ее мотается от удара, волосы падают на лицо.

— Успокоилась? — спрашиваю, хотя вижу, что подействовало.

— Да, — лишь тихо отвечает лазутчица.

С сожалением понимаю, что все это моя вина. Я сам подпустил предательницу так близко к нам, но что теперь об этом думать. Нужно спасать свою пару.

— Куда теперь? — спрашиваю, когда мы подходим к развилке.

— Вроде направо, — неуверенно тычет рукой в ту сторону.

Я, было, делаю шаг туда, но тут слева что-то привлекает мое внимание. Лента, висящая на суке дерева. Подхожу ближе, не выпуская из рук Раису. Беру ткань и не иначе как интуитивно прикладываю ее к носу. И тут же распахиваю глаза шире. Запах Стаса.

— Значит, налево, — злюсь на эту девку, у которой память, как у курицы.

Но этот кусочек ткани меня хоть немного, но обнадеживает. Вся надежда на волка.

***

Я нахожусь в темноте, мысли текут вяло, почти не осознаю себя.

— Где ларец, олухи? — рычит на кого-то знакомый голос, который доносится до меня, словно в ушах у меня вата.

Затем гулкая тишина повсюду.

— Так это, — мнется кто-то, голос у него резкий, неприятный, будто покореженный металл, — полотно вот, как на фото…

— Идиоты! — неприятно звенит в ушах мужской крик, — надо было дождаться, когда ларец появится! Черт, доверил же дело…как долго она в отключке будет?

— Да вроде уже оклематься должна, — виновато отвечает третий участник перебранки.

Слышу, как приближаются ко мне шаги, с каждой поступью становясь ближе. По шуршанию догадываюсь, что незнакомец приседает на корточки, трогает волосы, отодвигает, рассматривает мою шею. Я лежу и не шевелюсь, чувствуя под щекой прохладную траву и запах почвы. По ноге что-то ползет, а я даже закричать не могу, до сих пор не контролируя свои движения.

— Поднимайте, времени нет!

Зычный бас раздается, отдаваясь эхом отовсюду. Меня вздергивают вверх, отчего голова моя падает на грудь подбородком. Несут, словно куль, ноги волочатся по земле.

— Благородная кровь, а так жалко сгинет, — ухмыляется все тот же знакомый голос впереди, отчего-то в его тоне ехидство и мрачное удовлетворение, вот только смысл слов до меня доходит плохо.

Проходит совсем немного времени, меня поднимают, кладут на что-то твердое, гладкое и очень холодное. Будто отшлифованный камень подо мной, без единой шероховатости.

— Идите на охрану периметра, — говорит им, как видимо, главный, и по траве раздаются шаги двух человек, постепенно удаляющиеся от нас.

— И что теперь? — фырчит кто-то, голос совсем другой, скрипучий, — кровь ее мы в прошлый раз пытались преобразовать в ключ, ничего не вышло, предлагаешь распотрошить?

— Заткнись уже, — говорит кто-то еще, — в первую очередь нужно достать ларец.

— И как ты предлагаешь это сделать? — вопрошает скрипучий, — может, варианты есть?

Мужчина, который стоит все это время рядом со мной, тяжело вздыхает, проверяет мой пульс на кисти, и в этот момент тело меня предает. Стонет и дергается, но это скорее рефлекс.

— Для начала пробудим нашу красотку, — хищно говорит главный.