Вернемся к первому варианту: Харитонов заявился без звонкаоколо десяти вечера. Алина открыла ему дверь в полупрозрачном одеянии. ЗнаяАлину не первый день, он понимает, что, предупреди он ее о своем визите, –она бы непременно оделась. Девушка строгих правил. Он убивает ее, придумываетложь о предварительном звонке, рассчитывая на то, что Настя или какой другойсыщик будет рассуждать именно так, как она сейчас и рассуждает. А сами недогадаются – можно и подсказать, бросить ненароком, что, мол, Алина была вбрюках и в свитере. А коль нашли ее мертвой в пеньюаре, то, стало быть, убийца– не он. Правда, чтобы до такого додуматься, нужно иметь хорошие мозги, но ктосказал, что у Харитонова они плохие? Неудачник в делах не означает «дурак».Просто неудачник. Вот и объяснение тому факту, что деньги он собрал уже к пятичасам вечера, а к Вазнис приехал только в десять.

Настя открыла блокнот и быстро отыскала телефон НиколаяСтепановича Харитонова. Телефон был служебным, принадлежал «Сириусу», и ейдолго объясняли, что Харитонов вышел куда-то, может быть, на третий этаж, можетбыть, на первый, а может, его и вовсе нет уже, время-то – шестой час.

Настя попросила оставить ему записку со своими телефонами иснова принялась накручивать диск. Она чуть было не пропустила время, когдаможно было начинать искать Алексея.

В институте все время было занято, и Настя, машинальнонабирая номер раз за разом, придумывала, что бы еще такое проверить, находясь вквартире убитой. В тот момент, когда в трубке наконец раздались обнадеживающиедлинные гудки, она подумала, что у Вазнис наверняка были видеокассеты сфильмами, в которых она снималась. Надо будет их забрать и дома посмотреть.Может быть, это как-то поможет дополнить ее портрет, понять ее характер.

Слава Богу, у Лешки все оказалось благополучно. Онаправильно рассчитала, он действительно собирался на банкет вместе со всемиучастниками конференции и забежал к себе за курткой.

– Когда ты появишься? – спросила Настя.

– А что, соскучилась уже? Или есть нечего?

– Конечно, нечего, – рассмеялась она. – Ты ненакормишь, так я же помру от голода. Нет, правда, когда ты приедешь?

– Конференция заканчивается в четверг, так что раньше –вряд ли. Но если срочно…

– Ничего срочного, солнышко, просто хочу знать, чтобыбыть готовой. Хлеба куплю, мужиков всех из-под кровати повыгоняю, водочныебутылки выброшу. Следы замету, короче говоря.

– Понял. До пятницы можешь пить-гулять свободно. Потомя приеду и разгоню твоих бесчисленных любовников. Да, кстати, ты к моемуприезду ничего не готовь и не покупай. У родителей в среду сорок лет совместнойжизни исполнится, они собирают своих друзей, мать планирует какие-тоневероятные кулинарные изыски. Все, что останется, как водится, – наше.Так что я в пятницу привезу тебе полную машину мисочек и кастрюлек.

Поговорив с мужем, Настя почувствовала себя намногоспокойнее и снова переключилась на убийство Алины Вазнис. При этом ее грызлочувство вины перед своими коллегами: убийство актрисы было далеко неединственным делом, которым занимались сотрудники отдела по борьбе с тяжкиминасильственными преступлениями, и у Насти была куча работы и по другимубийствам. Но ее «заклинило» именно на Алине. Это случалось довольно часто: извсего множества убийств Настя вдруг выделяла какое-то одно, из-за котороготеряла покой, сон и аппетит. Она, как правило, не могла сказать определенно,почему именно это преступление так ее терзает, что в нем особенного,необычного, опасного. Но она думала о таком убийстве постоянно, оно вытеснялоиз ее головы все другие мысли. Как раз таким и оказалось убийство Алины Вазнис.

Около семи часов объявился Харитонов.

– Это милиция? – затравленно спросил он. –Мне передали, чтобы я позвонил.

– Меня зовут Анастасия Павловна, – вежливо сказалаему Настя. – Я работаю в уголовном розыске и занимаюсь убийством АлиныВазнис. И у меня к вам появились вопросы, Николай Степанович.

– Мне нужно куда-то приехать? – обреченноотозвался он.

– Да нет, что вы, можно по телефону. Скажите, в чембыла одета Вазнис, когда открыла вам дверь в пятницу вечером?

– В чем одета? – явно растерялся Харитонов. –В юбке, кажется, и в блузке. Нет, не в блузке, в майке.

– Поподробнее, пожалуйста, вспомните. Из какой тканиюбка, какого цвета?

– Ну, это… Цветастая такая юбка, длинная, свободная.Кажется, зеленая или пестрая какая-то, но зеленое там точно было.

– А майка?

– Обычная трикотажная белая майка с коротким рукавом,впереди на пуговичках. В первый момент кажется, что это блузка, а потомпонимаешь, что майка.

– Хорошо, Николай Степанович. Вот вы позвонили в дверь,Алина вам открыла. Дальше как было?

– Да я же рассказывал уже десять раз! – с досадойсказал Харитонов. – Вы что, не записываете показания?

– Николай Степанович, не нужно раздражаться. Отвечайте,пожалуйста, на мои вопросы.

– Я вошел в прихожую, сразу вынул из кейса деньги вконверте, протянул Алине. «На, – говорю, – считай. Шесть шестьсот».Она так посмотрела на меня удивленно, как будто я ей не доллары, а рублипринес. «Шесть шестьсот?» – спрашивает. «Ну а сколько же? Восемь месяцев попятнадцать процентов – сто двадцать процентов. Сто двадцать процентов от трехтысяч – три шестьсот. Итого шесть шестьсот». Она улыбнулась. «А, – говорит, –ну да, конечно, я не подумала». Ну вот, я ей конверт отдал, она его на тумбочкув прихожей положила и смотрит на меня. В общем, понятно было, что чаю она мнепредлагать не собирается. Да я и не хотел. Поблагодарил Алину за то, чтовыручила, попрощался и ушел. Вот и все.

– Вы говорите, Алина конверт взяла и на тумбочку сразуположила. Она не пересчитала деньги?

– Нет. Даже в конверт не заглянула.

– Вас это не удивило? Или Алина была чрезмернодоверчивой?

– Ну знаете ли, – задохнулся от возмущения Харитонов. –Я все-таки не жулик и не проходимец. Если я сказал, что в конверте шесть тысячшестьсот долларов, то за мной можно не проверять. Мы же в одном объединенииработаем, если я ее обману, как же я потом встречаться с ней буду?

Гнев Харитонова казался таким праведным и искренним, чтоНастя на мгновение даже забыла, как Николай Степанович, взяв у Алины деньги вдолг на четыре месяца, не отдавал их целых восемь, да еще и избегать ее начал.И принес-то он деньги только потому, что Смулов по просьбе Алины поговорил сним достаточно жестко.

– И сколько времени вы провели в квартире Вазнис?

– Не больше десяти минут. Скорее даже, минут пять.

– Находились только в прихожей?

– Да. Алина не пригласила пройти, да мне и не нужнобыло.

– У вас не сложилось впечатления, что в это время вквартире находился кто-то еще? Припомните, Николай Степанович, не выглядело липоведение Алины так, словно она не хотела, чтобы вы входили в комнату и кого-тоувидели. Может быть, она была напряжена? Слишком торопилась вас выпроводить? Посматривалана часы, потому что кого-то ждала и не хотела, чтобы вы столкнулись?