Он застонал, четко понимая, что Лиза – единственное прекрасное, что было в его жизни. А он к тому же оказался в чудовищной западне.

Уткнувшись лицом в диванную подушку, Дмитрий заскрежетал зубами.

Она пришла к нему, когда он все-таки уснул.

Села на кровати, погладила по волосам и сказала:

– А я вовсе не умерла. С чего ты взял, что я умерла? Ты просто бросил меня, оставил подыхать, словно собаку, а теперь хнычешь, как малыш в песочнице, у которого отобрали игрушку?

– Я не хотел тебя бросать, – он попытался поймать ее руку, но Лиза ловко увернулась. – Если бы я не унес оружие, Санев обо всем бы догадался.

– То есть ты сбежал, чтобы меня спасти? Ты – настоящий рыцарь! – Лиза рассмеялась так, как смеялась обычно Лера. – Ты – мой герой!

– Ты не понимаешь! – разозлился Дмитрий. – Никто из вас не желает меня понять! Я просто хочу немного пожить для себя, понимаете вы это? Пока я молод, пока у меня нет залысин и брюшка. Разве это плохо? Тебя что, воспитывали как жертву: иди и убейся за подругу? Это, по-твоему, хорошо? Это то, к чему нужно стремиться?

– Дима, – она легкой, казалось, невесомой рукой коснулась его волос. – Ты так ничего и не понял, Дима…

Он проснулся с чувством опустошения. Болела спина от неудобного дивана, а во рту словно разместилась пустыня Сахара.

Дойдя до кухни, он залпом выпил одну за другой две полных кружки и больше всего хотел бы, чтобы все, что случилось раньше, оказалось кошмарным сном.

Уже сгущались сумерки – день растворился, как леденец на языке, оставив по себе дурное послевкусие. Дима взял из шкафа чашку, из которой обычно пила Лиза, повертел и разжал пальцы, позволяя ей упасть на пол и разбиться на бессмысленные кусочки. Что там чашка, если разбита вся жизнь.

Он поступил, как трус, когда бросил Лизу там, в машине. Вдруг он смог бы ее спасти? Если бы время умело бежать вспять, он повернул бы его в обратном направлении и переиграл бы все. Можно было найти выход. Можно было спасти Лизу…

Лерин отец позвонил часов в десять и сказал, что Лизины похороны – завтра. Ее родители приехать не могут – их не выпустили из страны из-за каких-то смешных формальностей, придется хоронить без них.

– Ты не говорил, что авария была такой страшной, – заметил Виктор Павлович. По его голосу ясно слышалось, что он тоже очень нервничает.

– Страшной? – спросил Дима автоматически. Он уже час вышагивал по квартире, не зная, что дальше делать.

– Да. Возник пожар, ее хоронят в закрытом гробу.

Дмитрий вздрогнул. Выходит, он вовремя ушел… Если бы он остался там, сейчас в закрытых гробах хоронили бы обоих… И это оказалось бы лучшим выходом!

– Я… я ушел еще до пожара, – признался он. Мысль, что он даже не может попрощаться с Лизой, не может в последний раз посмотреть на ее лицо, оказалась мучительной.

Теперь он будет помнить ее такой, какой видел в последний раз… Ее разметавшиеся темные волосы… Ее кровь на его пальцах… Он был последним, кто к ней прикасался.

На похоронах оказалось совершенно ужасно. Кто-то пустил слух о том, что Лиза разбилась, и у ее бывшей квартиры появилось множество прежних одноклассников, которым до этого не было до Лизы дела.

– Разбилась вдребезги! Невероятно! – слышались шепотки. – Наверное, выпила… А он… Он сам в это время напивался и звонил по бабам.

Дима ловил на себе полные любопытства взгляды, и ему хотелось убить кого-нибудь, от пустых соболезнований тошнило.

– Никак не могу поверить, что ее больше нет! – Лена, растрепавшая уже всем о его ночном звонке, припала к Диминому плечу и зарыдала. – Она была такая умная! Такая… особенная. Не зря говорят, что лучшие уходят раньше.

Он с раздражением отстранился и брезгливо потер мокрый рукав рубашки, к которому прижималась Лена.

– Ты что? – она испуганно смотрела на Диму.

– Ничего. Скорбите тут без меня, – он отвернулся и ушел, оставляя за спиной полное жгучего любопытва молчание.

– Они поссорились, и она погибла из-за него, – сказал бывший красавчик класса, но Дмитрий этого, к счастью, уже не услышал.

Теперь он, пожалуй, был готов к мести.

Лизе понравилось бы то, что он за нее отомстит, но как глупо и несправедливо: Лиза погибла, а злобная дочь Санева выжила. Если бы только удалось поменять их местами, однако чудес на свете не бывает.

– Я с вами и без всяких угроз, – сказал он Виктору Павловичу по телефону.

– Ты еще не со мной. Заходи попить чай – будешь со мной, – ответил тот двусмысленно. Ну, правильно, конспирация. Вообще-то по телефону нельзя говорить о таких вещах – только лично, будучи уверенным, что никто не подслушает. И Дима пошел, что еще делать?

В квартире Виктор Павлович сухо рассказал о том, что дочь Санева в больнице, но вскоре ее должны перевезти домой. Придется переждать и искать подходящий случай. О том, чтобы лезть в дом к Саневым, конечно, и речи не было.

А ночью он опять видел Лизу. Она раскопала свежий могильный холмик, сидела на нем, болтая ногами, и жевала жвачку.

– Мы с Лерой, – рассказывала она, – собираемся устроить вечеринку. Приходи, будет прикольно. Купим вина, сыра с плесенью, абрикосов и станем танцевать до тех пор, пока не упадем.

– Ты разве не умерла? – спросил Дима робко.

– Я?! – она расхохоталась. – Кто тебе сказал такую глупость? Зачем это мне умирать, когда я еще Саневу не отомстила. Знаешь, а ведь из-за него погиб человек, которого я любила…

– Ты это о ком? – Дима развернул Лизу к себе, но она отворачивалась. – Разве ты любишь не меня?

– Отстань! – она засмеялась. – Я не помню… Когда-то давно. Он меня спас, а потом его убили… Или нет?.. – она нахмурилась, а потом махнула рукой. – Неважно… Давай лучше танцевать. Мы должны веселиться, пока можем!

Она соскочила с холмика и бросилась бежать.

Дмитрий кинулся за ней, но не мог догнать, как ни старался. Ноги словно свинцом налились.

– Лиза, подожди! Подожди немного! – кричал он.

Она только смеялась, скрывшись в тумане, возникшем неизвестно откуда. Теперь Дмитрий не видел ее – только слышал заливистый смех.

А туман каплями оседал на его коже, лип к одежде, цеплялся за волосы. Это был непростой туман, и Дмитрий понял, как тяжело из него выбраться. Туман не отпускал, спеленывал по рукам и ногам, вытягивал всю жизненную силу. Вот уже дыхание с трудом вырывалось из его рта. «Я умираю», – подумал Дима со