странным равнодушием – и проснулся.

Подушка была мокрой от пролитых во сне слез.

– Какой бред! – пробормотал он, изо всех сил растирая виски. Какой бред!

Лиза пришла к нему и на следующую ночь, и еще на следующую…

После каждого ее посещения Дмитрий словно терял силы и, глядя на себя в зеркало, вспоминал легендарных вампиров. Может быть, он сам впустил ее и позволяет тянуть из себя жизнь? Пусть бы и так. Лишь бы успеть отомстить.

И вскоре случай представился. Их таинственный информатор сообщил, что жертва будет на одной закрытой вечеринке, и дал наводки, как лучше туда пробраться.

Дима последовал этому плану послушно, словно робот.

Дочь Санева он видел только издали. Она не вызывала у него интереса – блондинка и блондинка. Худенькая. Возможно, симпатичная, но это уже – несущественные детали.

Он передал бокал, удостоверился, что тот доставлен по назначению, и ушел. Конечно, Лиза не хотела бы, чтобы он попался на месте преступления, а огорчать ее Дима не собирался.

Поезд Красноярск-Петербург, сентябрь, 1913 год

В поезде было что-то неладно. Кроме жандарма, взгляд его привлек господин в партикулярном платье. Вроде, обычный с виду господин, но Дмитрий нутром чувствовал, что с сюрпризом. Конечно, поезд особый, дипломатический, известный по всему миру, кого только тут не встретишь, но все же…

Быть схваченным Дмитрию не хотелось. Былой кураж, охвативший его при разговоре с Рагимом, и даже то ощущение собственной значимости и ловкости, что приходило в момент, когда в его руки перекочевал опасный саквояж, прошло. Осталось только неприятное, липкое чувство.

Дмитрий нервничал, думая о своем багаже. Поэтому и напускал на себя тумана. Денег было совсем мало, а сцена в вагоне-ресторане, где он заявил, что будто бы ест только самое лучшее, даже на его собственный взгляд казалась жалкой. Господин с усиками и не скрывал насмешки, а Дмитрий сжимал губы и уговаривал себя подождать. В конце концов, он больше заслужил достаток и почести, чем все эти нынешние выскочки.

Понравившаяся ему на перроне девушка, кстати, оказалась дочерью сибирского миллионщика. «У нее-то проблем нет, – думал он, искоса поглядывая на попутчицу. – Одна материя столько стоит, сколько моя матушка и за год, небось, не получает. Несправедливо устроена жизнь: кому-то дается все и не о чем тревожиться, а кому-то приходится буквально прогрызать себе дорогу».

Первый день прошел более или менее спокойно, а потом тревоги Дмитрия оправдались в самой полной мере.

Разговор он подслушал случайно, когда уронил в салоне монетку и полез за ней за диван.

Один из вошедших топал, поэтому Дмитрий услышал его приближение, а второй ступал мягко, словно вкрадчиво.

– Значит, ваше высокоблагородие, мы должны обыскать поезд? – услышал Дмитрий и замер, стараясь не дышать.

Здесь – надворный советник, выходит, дело серьезное.

– Тише, ради господа Бога, тише! – с явным страданием произнес другой голос. – Вы сейчас всех переполошите. И не нужно этих чинов… Не сейчас…

– Но тут никого нет…

– Как знать…

Дмитрий увидел носки изящных закрытых туфель прямо у себя под носом и сжался.

Надворный советник прошел мимо, очевидно, делая круг по салону.

– А что мы ищем, ваше высокоблагородие? – снова раздался первый голос.

По всему выходило, что это – жандарм.

Надворный советник вздохнул:

– Нам поступил сигнал, что в этом поезде перевозят кое-что… опасное… Вспомните Сипягина, Плеве, великого князя Сергея Александровича и, конечно, Петра Аркадьевича Столыпина, почти свежий случай…

– Вы говорите о… – жандарм замолчал, осознав, о чем именно идет речь.

А Дмитрий до крови закусил губу, но даже не почувствовал боли.

Выходит, чутье не подвело. Охота идет именно на него.

Им донесли? Значит, его предали! Среди тех, кто окружает Рагима, находится доносчик. Выходит, все их замыслы обречены на провал.

– Я говорю о том, что в это неспокойное время нам, стоящим на страже интересов отечества, как никогда нужно быть бдительными, – вкрадчиво проговорил советник. – А тот, кто не проявляет бдительности из-за недостаточного прилежания или глупости, является врагом отечества.

– Не погубите, ваше высокоблагородие! – видимо, жандарм и сам понимал свою провинность хотя бы в одном из названных грехов.

– Тише, говорю же, тише! – укорил советник. – Право же, от вас больше вреда, чем пользы. Ваша задача – беспрекословно мне повиноваться и задержать преступника, как только мы его обнаружим. Понятно?

– Понятно, ваше вы…

– Тогда идемте, – оборвал советник.

Они ушли, а Дмитрий, подождав, когда его враги окажутся далеко, торопливо вышел из салона и оказался в тамбуре.

Там он сел и прижался спиной к подрагивающей на стыке рельсов стене поезда, понимая, что пропал. Что делать? Бежать? Выпрыгнуть из окна? Но поезд несется слишком стремительно. Нет, этот вариант следует оставить на самый крайний случай, если уж другого выхода не будет: или сдаться, или умереть. Дмитрий искренне надеялся, что до этого не дойдет. К тому же, если он умрет, то поручение окажется невыполненным. Это будет означать, что отец прав – он действительно разнеженный маменькин сынок, неспособный на решительные действия… Никуда негодный.

Нет, должен быть другой выход. Непременно должен быть…

Дмитрий представил, как он прячет свой опасный саквояж прямо под носом надворного советника, а потом вступает с тем в словесный поединок, где обнаруживает такую невероятную гибкость ума, что все случайные свидетели сцены, среди которых оказывается и дочь миллионщика Лиза, приходят в восторг. А потом… потом будет поединок, когда на Дмитрия бросится огромный жандарм. Конечно, Дмитрий по сравнению с ним, как Давид по сравнению с великаном Голиафом, но, как и еврейский пастушок-Давид, он проявит ловкость, отвагу и непременно победит. А потом поклонится миллионщиковой дочке и скажет: «Простите, мадмуазель, что вам пришлось стать свидетельницей столь низкого зрелища. Примите мое почтение и заверения в нижайшей преданности. В настоящий момент я буду вынужден удалиться, хотя мое сердце повелевает обратное, но суровый долг зовет меня встать на защиту всех обиженных и угнетенных. Знайте же, что я обязательно найду вас…» Она прижмет руки к груди, находясь на грани обморока, а он гордо покинет поле битвы, неся в руках злосчастный саквояж, и двинется навстречу подвигам…

…Злосчастный саквояж! Ведь его могут обнаружить в любой момент!

От этой мысли Дмитрий подпрыгнул.

Нет, он точно пропал. Легко одержать победу над врагом в воображении, но что делать, если в реальности враг и опытнее, и сильнее… Куда же спрятать саквояж? Выбросить из окна? Провалить миссию?

Да, это окажется спасением, но после этого друзья отвернутся от него… Или они поймут? Какая польза, если его схватят и поволокут в сырые застенки Петропавловской крепости? Только оставаясь на свободе, он может принести пользу…

И