У неё в голове не осталось мыслей, они разлетелись на тысячу осколков. Казалось, она могла бы так целовать целую вечность.

Ещё позавчера она не знала Ворона. Ещё позавчера была уверена, что влюблена в Дэмиана Майлза. Как же так вышло, что сейчас она не может представить, как сможет дышать без него завтра? Что это за наваждение? Так не бывает. Чтобы кто-то (по сути – враг) стал нужен и необходим за несколько часов, и всё лишь потому, что его поцелуи способны уничтожать тебя и воскрешать, раз за разом, снова и снова?

Мучительно медленно он спускал рубашку с её плеч до тех пор, пока грудь Александры не оказывается полностью открыта его взгляду. Она инстинктивно попыталась прикрыться руками, но он лишь с усмешкой покачал головой:

– Поздновато для скромности.

И был прав. Бессмысленно прикрываться перед ним и так же бессмысленно отрекаться от своих чувств к нему. Нужно принять их, подчинить себе, как волну и лететь на ней вперёд, до тех пор, пока волна не спадёт, не сойдёт на нет.

Он так близко, так чертовски близко, что Александра чувствует его дыхание на своих губах.

Его пальцы зарываются в её волосы:

– Как бы я хотел никогда не встречать тебя, – прошептал он. – Ещё вчера ты была всего лишь дочерью этой грязной скотины, Чёрного Змея, и слыша в чужом разговоре твоё имя я с трудом вспоминал, кто ты вообще такая. Ты была для меня лишь средством воздействия на врага, не больше, не меньше. Почему одна только ночь способна всё изменить? Или это особая магия суккубов, к которой резистентных нет?

Александра непроизвольно напряглась, когда его руки легли ей на бёдра, а пальцы впились в почти до синяков.

– Остановись! Серьёзно! Я не могу этого допустить. Не хочу иметь ещё раз твою жизнь на своей совести.

Лицо Ворона, равнодушное, дьявольское, слишком бледное и такое притягательное, что ей трудно отвести взгляд. Упираясь ему в грудь, Александра чувствовала ритмичные, сильные толчки его сердца под своими ладонями; фактуру гладкой ткани его рубашки. Низ живота стянулся в тугой узел, и она наслаждается.

Наслаждается в тот момент, когда он резким толчком входит в неё, и её тело в ответ сжимается, памятуя о той боли, что пережило вчера, но тут же поддается, тугое и послушное, содрогающееся в предвкушение повторения острого удовольствия.

Он входит глубже. И ещё глубже. Двигается в ней, и на этот раз его движения мучительно медленные. Он постепенно увеличивает амплитуду, заставляя Александру выгибаться, в попытках хоть как-то погасить разгорающийся внутри неё пожар.

Возбуждение внутри неё растёт так, будто сжимается тугая пружина.

На этот раз Александра успела отследить пробуждение той части себя, которую она так страшилась. Это ощущалось как сплошной гул энергии вокруг её тела, будто из солнечного сплетения выплеснулись невидимые энергетические щупальца.

По всей видимости Ворон их тоже чувствовал, но вряд ли осознавал, что происходит. Или просто игнорировал, не обращал внимание.

С выплеском этих метафизических присосок, похожих на переливающихся всеми цветами радуги, осьминогов, её партнёр явно стал получать больше удовольствия. Он не видел того, что с изумлением созерцала Александра: щупальца-присоски, словно по собственной воли, без её участия, знали, куда «присасываться» – к местам энергетических центров в человеческом теле.

А потом её накрыло…

Всё вокруг словно залило лунным сиянием. Концы её «щупальцев» горели красными огоньками и будто цветные молнии гуляли под кожей Ворона в местах их соприкосновения. По-своему это было даже красиво.

Александра была сейчас именно такой, какой и должна была стать: созданием, вырезанным из тьмы и заполняющимся светом из предназначенного для этого источника.

И это правильно. А ещё – удивительно приятно…

Всё тело пульсирует от невыразимого удовольствия, и если обычному человеку оргазм доступен лишь в ограниченных возможностях, то в её случае всё куда слаще. И для неё, и для её жертвы…

Стоп! Её жертвы?.. Нет!

Она так не может и не хочет, но и остановиться сейчас определённо нет сил. Это откачиваемая у Ворона энергия как ветер ласкает её кожу, заставляя тело сладко ныть и вибрировать, будто каждый оголённый нерв в нём оборачивается нитью, вытянутой из него и соединяющей их.

Змеиными шелестящими голосами шипела Тьма в её голове.

«Бери! Он сильный и вкусный. И беспощадный. И жестокий. Если бы вы поменялись местами, он бы тебя не пощадил. Осушил бы чашу до дна».

«Нет», – твёрдо сказала она чудовищу. – «Нет! Я не нуждаюсь в его смерти», – и с трудом оторвав от своей жертвы энергетические щупальца, поспешно втянула их в себя. В этот момент она словно со стороны услышала свои стоны и мир разлетается на тысячу осколков.

Ворон тяжело дышит, но теперь в его дыхании не боль, а выплеснутая страсть. Он вновь целует её, словно в благодарность за подаренное блаженство и…

… он не знает об этом, но и за оставленную, не отнятую ею жизнь…

Она обнимает его в ответ. Александре совсем не хочется, чтобы он её отпускал. Кажется, она готова вечность лежать в его объятиях. Пока их руки и ноги – вот так переплетены, – они в безопасности. В безопасности от всего, что способно их разлучить. Пока его руки держат её, можно не думать о том, что рано или поздно Змей найдёт их.

– О чём думаешь?

– Ни о чём, – солгала она. – Я слишком устала, чтобы думать.

Дождавшись, пока Ворон уснул, Александра осторожно выбралась из-под одеяла.

Она чувствовала себя разбитой и усталой, голову словно свинцом накачали. За последние двое суток как следует не удалось ни поесть, ни поспать. Разумнее всего было бы воспользоваться передышкой и отдохнуть, но для этого её слишком снедала тревога.

Наивно думать, что им удастся уйти от мести её отца. И вообще – просто уйти от него. Не получится. По-крайней мере, если верить всем тем, кто знал Чёрного Змея. Его враги живыми не уходили.

Но враг ли им Ворон? Что она знает о нём, кроме того, что у него умопомрачительно-синие глаза и что в постели она теряет от него голову?

Он упрям. Он умён. У него сильная воля. Он умеет терпеть боль. Он может быстро убивать без раздумий. И это хорошие качества в том, кого видишь другом и соратником, но для Чёрного Змея это будет лишь лишним поводом уничтожить его быстрее.

«И он знает это, – с горечью подумала Александра. – Ворон в курсе. Он прекрасно понимает, что дни его сочтены и, кажется, сдался, вот и собирается использовать оставшиеся ему дни на полную катушку. Не потому ли мой жуткий дар его не пугает?».

Но она мириться с этим не желала, и…

«И что потом? – словно бы даже с любопытством вопросил внутренний голос. – Что ты сделаешь? Осмелишься пойти против отца?».