и в людях. Возрастание анонимности в повседневной жизни под влиянием урбанизации и информатизации привело к ослаблению социального контроля и осуждения безнравственного поведения, утрате авторитета института общественного мнения, хорошо известного в Гагаузии и в менталитете гагаузов как института «инсанмаанабулмасын» – «чтобы народ не осудил». Ожидаемая замена этого института правовым регулированием отношений между людьми, в том числе в сфере межэтнических отношений, успеха не имела.

В этих условиях люди прониклись осознанием того, что выживание во многом зависит от них самих. Во втором «эшелоне» этических норм по данным нашего исследования по самооценке граждан оказались приверженность справедливости (16.8 %), профессионализм и сопутствующий ему трудоголизм (16.7 %), свобода (14.7 %) и конформизм (13.1 %). Оказавшись без привычного идеологического маяка, без чёткой правительственной программы, как «без руля и без ветрил», человек терялся в самооценке, сохраняя при этом надежду на образование (9.3 %) как базовую опору в социально-профессиональной жизни, на природный дар и умение восстанавливать силы в ходе отдыха (8.3 %), на свои религиозные чувства (7.7 %), а также на здоровье и патриотическое отношение к стране и своему народу (табл. 1).

В нижней части обширной шкалы, заданной инструментарием этносоциологического опроса, оказалась такая важнейшая ценность как человек пользующийся авторитетом (5.8 %). Подобная самоубийственная оценка респондентами такого качества как обладание авторитетом, проистекала из растерянности перед кризисными явлениями в социально-экономической сфере и неустойчивой политической ситуацией. Если исходить из того, что всякая нравственная система начинается с оценки человеком окружающей действительности и самого себя в ней, то нетрудно экстраполировать самооценку человека, пользующегося авторитетом на общество, которое таким образом авторитетом не пользуется. Низкая моральная самооценка, уловленная нашим исследованием, свидетельствовала о том, что в 2006 году степень готовности к диалогу и согласованию интересов человека с интересами других людей находилась на крайне низком уровне.

За этой саморазрушительно-противоречивой оценкой себя и общества, когда для человека высшей ценностью выступают, с одной стороны, семья и жизнь с чистой совестью, а с другой – наименее значимой ценностью – человек, пользующийся авторитетом и патриот своего народа, кроются различные вариации оценок этических норм и ценностей среди городского и сельского населения, мужчин и женщин, среди лиц разного возраста и разного образования. Так, например, семья как базовая ценность, важнее на селе, чем в городе, среди мужчин, чем среди женщин; чистая совесть и религиозность значимее среди сельчан и среди женщин; профессионализм, предприимчивость, авторитет – среди горожан и мужчин (табл. 1).

Таблица 1

Представления о самом себе (в % по итогам опроса, n = 1088)

Выдающуюся роль в социогенезе гагаузов, как самостоятельного и самобытного народа, вступившего в XXI век со своей государственностью, хотя и с урезанными полномочиями (автономно-территориального образования – Гагаузия), сыграл образовательный фактор и форсированное формирование корпуса специалистов высшей квалификации, политиков, лиц творческих профессий (поэтов, писателей, учёных, музыкантов), имеющих среднее специальное и высшее образование.

Напомню, что на протяжении всего послевоенного периода гагаузы отставали от представителей всех национальностей Молдавии по числу лиц, имеющих высшее образование в расчёте на каждые 1000 человек данной национальности в возрасте 10 лет и старше, в том числе в 4 раза от молдаван, в 16 раз от украинцев и в 46 раз от русских.

Однако за три десятилетия (1959–1989 гг.) доля гагаузов, получивших высшее образование, возросла в 32 раза, в то время как среди молдаван – в 13.5 раза, русских – в 3.5 раза. Эти данные свидетельствуют о том, что формирование корпуса лиц гагаузской национальности с высшим образованием происходило более ускоренными темпами, чем среди всех остальных национальностей Молдавской Республики (табл. 2).

Таблица 2

Рост уровня образования населения Молдавской ССР за 30 лет (1959–1989 гг.) по данным переписей населения СССР [Губогло 2006: 328]

В результате каждое десятилетие разрыв между гагаузами и представителями титульной национальности по данному показателю последовательно сокращался с 4.0 раз в 1959 году до 3.7 раз в 1970 году, с 2.1. раз в 1979 году и до 1.7 раз в 1989 году. Хотя накануне развала СССР гагаузы, как и три десятилетия тому назад, занимали последнее место по удельному весу лиц, имеющих высшее образование, динамика выглядела обнадёживающей. Отставание во многом определялось их слабой урбанизированностью, преобладанием сельского населения, оттоком специалистов высшей квалификации в межвоенный период в Румынию, Турцию, Венгрию и другие европейские страны.

Трудно переоценить гуманистическую роль образования в истории и культуре гагаузов. В арсенале ряда исследовательских проектов, реализованных ЦИМО ИЭА РАН в советские времена и в первые постсоветские десятилетия, неоднократно ставился программный вопрос о представлениях человека о себе и других, об условиях и факторах, определяющих личностную индивидуальность. Острая потребность докопаться до корней этнической истории, отражающей объективные и субъективные характеристики «взросления» духа народа, перенеслась со временем в познание «души» человека. Разработка методических основ и методического инструментария по изучению идентичности привела к мысли о более глубоком исследовании «души» человека и в первую очередь нравственных основ его реального и воображаемого бытия.

На долю концепта идентичности выпала малоисследованная в этнологии и антропологии миссия «концептуального синтеза всего комплекса оснований социальной деятельности – ценностных, определяемых духовными ориентирами и нравственными установками человека, эмоциональных, заданных его психическим складом, и рационально мотивированными интересами и потребностями, соединить индивидуальный и коллективный срезы социального опыта, зафиксировать состояние и одновременно оградить динамику представлений человека о своём месте в мире и о своём “я”» [Семененко 2017: 21].

В обширном, стремительно разрастающемся научном дискурсе, основанном на прикладных, в том числе полевых этносоциологических исследованиях, мотивации и последствия сохранения исконных и вновь приобретенных самоопределений, форм и механизмов их проявления, ответов и влияний на вызовы социальной реальности, достаточно хорошо изучены и сделаны весомые выводы о роли социально-экономических, идеологических, этнокультурных факторов в формировании этнической, гражданской, гендерной, региональной, религиозной, имущественной и других идентичностей.

Преувеличенное внимание, как правило, уделяется религиозному фактору, якобы выступающему, согласно заблуждениям некоторых исследователей, едва ли не «стержнем этнической идентификации гагаузского народа».

В основе этого заблуждения лежат, во-первых, преувеличение роли церкви и некоторых священнослужителей в духовном воспитании народа и в окультуривании народного менталитета, во-вторых, завышенная оценка уровня знаний народными массами основных догматов религиозного учения, в-третьих, недостаточная источниковая база (дорогостоящая по нынешним временам) религиозности населения и, в-четвёртых, слабая изученность и, как следствие, недооценка роли образования.

Среди жителей Гагаузии религиозность у горожан занимала последнее место (5.2 %) среди 17 номинантов по социологической шкале, у сельчан (9.2 %) – 9 место, среди мужчин (5.5 %) и женщин (10.0 %) (табл. 1).

В соответствии с одной из гипотез этносоциологического проекта 2006 года ставилась