своей памяти. Правда, получалось хреново, бедняга до сих пор просыпался в холодном поту, когда ему снился тот вечер, с которого началась его новая жизнь в качестве отца-одиночки. Теперь Рису было стыдно вспоминать своё малодушное поведение, мысли о самоубийстве и попытки убежать от реальности. Вместо того, чтобы барахтаться в своих фрустрациях, ему следовало бы утешать осиротевших по его милости малышей, но всё вышло с точностью до наоборот, это детки вернули своего непутёвого родителя к жизни.

Нужно отметить, что главную роль в этом непростом деле сыграл Алик, и Рис до сих пор испытывал благодарность к сыну за то, как быстро и эффективно тот вправил мозги своему неразумному папашке, закатив показательную истерику с громкостью пожарной сирены. Кстати, сим безотказным средством умиротворения Алик пользовался и позже, вплоть до того времени, когда разучился плакать. Теперь вышибить из упёртого пацана хоть одну слезинку было делом совершенно безнадёжным, даже очень сильная боль заставляла его лишь посильнее стиснуть зубы.

С возрастом своенравный и упрямый характер Алика стал проявляться всё ярче, по сути, он медленно, но верно превращался в копию своего биологического отца, который был бессмертным. Лет в семь сломить сопротивление сына силой стало вообще невозможно. Рис опробовал жёсткий подход к его воспитанию множество раз, и каждый раз именно воспитателю приходилось идти на компромисс. Что тут скажешь, генетику не обманешь.

Глядя на сына, Рис всё больше недоумевал и одновременно восхищался способностью Ордена приручать этих бесстрашных и своенравных бойцов, каковыми были бессмертные. У него самого частенько опускались руки от бессилия. Нет, он ни разу не пожалел, что приютил малыша, когда погибла его мать, Рис любил Алика как родной отец и не сомневался, что эти чувства взаимны. Однако процесс воспитания упрямца частенько напоминал дрессировку тигра или объездку дикого мустанга. Периодически воспитатель ловил себя на мысли, что не понимает, кто кого тут воспитывает, и его накрывало ощущение полной беспомощности перед силой характера сына.

Зато Кристинка с лёгкостью могла вить из брата верёвки, перед ней Алик буквально благоговел и делался шёлковым. Может быть, на него так действовали чудеса, которые начинающий Творец не стесняясь демонстрировала домочадцам, или дело было в чём-то другом, но так или иначе без помощи Кристины Рису пришлось бы совсем туго. Стоит ли удивляться тому, что в иерархии их странной семьи девочка заняла место вовсе не ребёнка, но хозяйки дома. Это было тем более удивительно, если принять во внимание тот факт, что до этого Тиночка никогда не занималась хозяйством. Кира старательно ограждала дочь от домашних дел, полагая, что будущий Творец должен посвящать всё своё время учёбе. Следовало честно признать, что мамочкина воспитательная метода оказалась верной, ведь только благодаря умениям Кристины дети смогли спастись.

Когда Рис силой обстоятельств сделался отцом-одиночкой, то ушёл из охотников и стал членом городского совета. Это решение далось ему нелегко, ведь охотничье братство много лет было его второй семьёй, но судьба не оставила ему выбора. От него теперь зависела жизнь двоих малышей, и Рис больше не мог рисковать жизнью, участвуя в перестрелках с орденскими боевиками. Пока он сутками пропадал в лагере охотников, работа в городском совете казалась Рису эдакой синекурой, которая предоставит одинокому папочке массу свободного времени для ухода за детьми. Как же он ошибся. Оказалось, что городские старшины пахали как проклятые целыми сутками и частенько приходили домой лишь для того, чтобы немного поспать.

Наверное, если бы ни Кристинка, взвалившая на свои хрупкие детские плечики как ведение хозяйства, так и заботу об Алике, Рису пришлось бы признать свою полную несостоятельность в качестве родителя. Удивительно, как в свои девять лет малышка умудрилась организовать быт их маленькой семьи, и это при том, что она продолжала посещать свою магическую Школу в Убежище. Раньше Рис был уверен, что на подобные организаторские подвиги была способна только Кира, но оказалось, что дочка её даже превзошла. Из-за безумной занятости малолетней хозяйки большую часть дня Алик был предоставлен самому себе и не стеснялся использовать свободу по собственному усмотрению, познавая жизнь довольно своеобразными методами, в основном, путём набивания шишек. Не удивительно, что он вырос избыточно самостоятельным и независимым.

Впрочем, закидоны сына были ещё цветочками по сравнению с теми проблемами, которые начала доставлять Рису юная волшебница, когда из малолетней пигалицы превратилась в миловидную барышню. Не сказать, чтобы она стала такой уж записной красавицей, но на парней девушка действовала словно магнит на кусок железа. Рис, хоть убей, никак не мог разобраться в этом удивительном феномене. Стоило Кристинке появиться в алатском обществе, как всё мужское население начинало виться вокруг неё, что твои пчёлы вокруг мёда. И это было бы ещё полбеды, настоящая беда состояла в том, что сама девушка совершенно не обращала внимания на производимый ею фурор. Она вела себя с ухажёрами вежливо, но равнодушно, без малейшего намёка на флирт, и её странное поведение уже начало вызывать пересуды, постепенно обраставшие сплетнями и домыслами как снежный ком.

Конечно, Рис допускал, что у ученицы магической Школы имелись основания для презрительного отношения к мужикам, ведь она в лёгкую могла бы скрутить любого бугая, а то и нескольких. Устроить дочери проверку на вшивость ему, разумеется, даже в голову не пришло, поскольку кое-какие фокусы, которые она походя демонстрировала дома, и без проверок давали представление о её возможностях. Магическая версия, объяснявшая равнодушие Кристины к противоположному полу, показалась Рису вполне достоверной, и он не стал докапываться до правды, тем более, что эта версия его полностью устраивала. Эх, если бы он только имел доступ к секретам своих деток, то не был бы столь беспечен. Ведь настоящая причина холодности Кристины заключалась вовсе не в презрении к мужчинам, а как раз наоборот, в том, что она уже очень давно отдала своё сердце одному из них.

О том, что в этом маленьком сердечке поселилась запретная любовь к их приёмному отцу, Алик узнал ещё в сопливом детстве и все эти годы свято хранил сестричкин секрет. Нужно отдать должное нашему хранителю чужих тайн, он не пытался осуждать то, что понять был не в силах, просто принимал любовный бзик Кристины как данность и старался по мере сил поддержать страдающую от отсутствия взаимности влюблённую девушку. А со взаимностью дело действительно обстояло из рук вон плохо, Рису ведь даже в голову не могло прийти, что эта малолетняя пигалица видит в нём не любимого папочку, а мужчину, с которым хочет близости.

Как ни старалась Кристина создать правильную