Мы сидим в капитанской каюте и подбиваем бабки. Попросту говоря, обсуждаем содеянное. Ну… пытаемся понять, чего натворили.

Макаров выглядит озабоченным и хмурым – он более остальных чувствует свою ответственность за неудачу и поэтому заметно досадует. Остальные – кто во что горазд. Сергей Петрович морщится и баюкает на перевязи руку. Он и держит речь, повествуя о событиях ночи:

– Судя по силуэту, это был «Хивзи Рахман». Подпустил он меня на полмили и ударил из всех четырех стволов. «Синоп» мой от тех перелетов чуть из воды не выбросило, а уж залило с головой. Вычерпываемся, но идем. Машина в порядке, топку не залило.

Ну, думаю, пока ты перезарядишься, гостинец мой до тебя доберется. Да только не вышло по нашему-то. Навстречу двинулись шлюпки – стояли под бортом наготове с гребцами и стрелками. Причем – расходятся в стороны, явно пытаются окружить, ждут, когда мы окажемся промеж них. Оказалось – они сеть между лодками растянули, вот в нее торпеда и угодила. Сработать не сработала, но запуталась и давай воду мутить.

Тем временем на нас набросились с трех шлюпок – вцепились в борта баграми и полезли на катер. Насилу от них вырвались, – Сергей Петрович поморщился. – Меня за плечо цапанули, думал, или утащат, или разорвут. Феогностыч углину к ним в шлюпку метнул: «Бомба, – вопит, – ложись», – и сам присел, чтоб поверили. Так они поверили, и все побросали. Кто-то, кажется, даже в воду сиганул. Тут еще и торпеда отчего-то сработала – наверное, ее к борту «Рахмана» подтянули и, когда вынимали из воды, наклонили носом вниз. Тут туркам и стало не до нас – образовалась пробоина в районе ватерлинии и побило кучу народа. Всех приложило знатно.

– Отчего же, скажите, эти несчастные вздумали мину к себе на борт поднимать? – Степан Осипович недовольно щурится.

– Так отчего же не поднять? Ящик себе и ящик. Опять же не взорвался, остановился, перестал вырываться. Рожки из него не торчат – значит, на мину непохож. А то, что конец крепить необходимо именно к стабилизаторам – так это само собой просится. Вот, как потянули вверх, так она передом вниз и встала.

– Жаль, однако, что уж совсем к борту ее не прижали – потому и остались на плаву.

* * *

У Ивана Ивановича история другая. Ему в качестве цели досталась бронированная яхта, и он, выдержав плотный ружейный огонь с ее борта, вышел в точку залпа. А тут снаряд перебил одну из консолей «балансира». И случилось это как раз при выходе торпеды. Потому она сразу отклонилась, прошла правее и взорвалась где-то далеко в стороне от места событий. Ну а защита катера выдержала и пули, и осколки, хоть и из котельного железа сделана, но против ружейного огня вполне достаточная.

Измаил Максимович вернулся с неизрасходованным боезапасом – заградительный огонь оказался очень плотным, и лейтенант принял решение вернуться. Правильно сделал, кстати. По нему шмаляли не меньше чем с пяти бортов. Точно – не дошел бы он до точки залпа. И без того отметин привез бессчетно. И как его просто-напросто не перевернуло?! Такими калибрами накрывали, что жуть берет.

Ну а наш командир мало того, что руководил снятием корабля с мели, так еще и решил поддержать атакующих огнем. Что ему, безусловно, удалось, так это вызвать огонь на себя. А потом уносил ноги. Нет, попаданий наш «Великий князь Константин» не получил, но случались и неприятно близкие падения снарядов.

Про мои приключения вы уже знаете, а кого я торпедировал – кто же его разберет? На мой взгляд, нынешние корабли все на одно лицо. Три мачты, труба или две. В бортах порты. Насколько разглядели наши сигнальщики, вроде как «Мукадем Хаир». А только уверенности в этом нет. Мачты, однако, торчат из воды на месте его гибели. Видно даже, что под разными углами. Похоже, что он начинал разламываться, но это у него не вполне получилось из-за близости дна.

Из людей у нас никто не погиб и не ранен, кроме Сергея Петровича. Ну да он держится молодцом, хотя ходит нынче по всему кораблю в халате с кистями – не налезает мундир на повязки. Из плохих новостей только то, что турецкий флот ушел, а куда – к Босфору или к Синопу, или еще куда – кто знает?

* * *

Да, про Батумское дело рассказывали не так – там было все значительно более скучно.

Вошли, мол, самым малым ходом как к себе домой – темнота кромешная, но корабли на рейде видно по огонькам, что пробиваются из внутренних помещений. Бухта глубокая, поэтому все стоят носом к берегу. Так по этой линии задниц наискосок и отстрелялись в расчете на то, что, если не в этот, так в следующий в ряду корпус торпеда обязательно угодит. Потом сразу отвернули через центр и ушли без оглядки.

А уж когда бабахнуло и начался тарарам, тогда позагорались огни и кое-что торпедисты наши сумели разглядеть. Решили, что поразили фрегат «Махмудие», корвет «Ассари Тевфик» и канонерскую лодку «Интибах». Четвертый корабль не опознали даже приблизительно. И про то, кого же я угостил, по нарисованному мною «портрету» признали, что похоже на «Абдул Азиз». Хлопоты по отлову нас с ныряльщиком затмили все впечатления от этих событий.

* * *

Так вот. Сознался нам Макаров, отчего так мрачен. У нас остались три неизрасходованные торпеды, а где искать неприятеля, он даже не догадывается. В общем, делает в корабельном журнале запись о начале очередного ремонта машин, а сам садится крепко думать. Чего и господам офицерам желает.

Относительно же тактики применения самодвижущихся мин-торпед некоторые заключения мы сделали. Естественно, применительно к атаке неприятеля в порту или на рейде, или еще если цель лежит в дрейфе. По идущим или маневрирующим кораблям мы так ни разу и не работали.

Вывод из этого был один-единственный – залогом успеха является скрытность. Как только торпедоносцы обнаружены – необходимо немедленно уходить, иначе – расстреляют. Так вот, подводная лодка в этом плане имеет неоспоримые преимущества, потому что ее банально не видно. Даже днем. Так что катерам следует исполнять вспомогательную роль – подвести субмарину на буксире поближе к рабочему месту, а на обратном пути разыскать и дотащить до матки.

Катерам в дневное время себя показывать категорически не следует, им ночь – мать родная. Подводнику же действовать без света крайне неудобно. Вот не прилип бы я к дну, потому что элементарно увидел его приближение, если бы не тьма кромешная. Тогда всех моих злоключений попросту не было бы. Ну а маленькую рубку, если она не движется, даже при слабой волне или вообще не разглядят, или примут за мусор. Это я речь веду о необходимости всплыть, чтобы прицелиться – навести торпеду на цель из-под воды-то никак не получается. Плохо сквозь нее видно на расстояниях, удобных для выстрела.

Вот и выходит, что планировать действия следует на предрассветный час. Тогда катера «отпустят» меня на цель еще в темноте, и неприятель их может обнаружить только на отходе. Самая же проблемная часть любой вылазки – эвакуация. Продержусь ли я в своем «пыточном механизме» от рассвета и до заката – кто знает! Однако никаких побуждений к эксперименту в душе своей не обнаруживаю.