От случайного рождения Kind of Blue до мамы и дочки, которые вместе щекочут монстра, — импровизация скоротечна, увлекательна и очень человечна. Но она может быть и опасной. Сложно забыть печальный пример Джеральда Ратнера — человека, создавшего могущественную ювелирную империю, только чтобы оказаться на обочине из-за неудачно подобранной шутки. Он сумел оправиться от удара, запустил сеть спортивных клубов, но чего бы Ратнер ни добился, никто никогда не забудет его промаха. Он пережил глубокую депрессию и спустя практически 25 лет до сих пор горько сожалеет об ошибке. «Люди спрашивают меня, доволен ли я тем, что сказал. Это просто смешно. Как я могу быть доволен? Я потерял все»[151].

Неудивительно, что мы не решаемся импровизировать. Неудивительно, что мы боимся отойти в сторону. Да, импровизация может быть грошовой и мгновенной, гибкой и отвечающей на ситуацию, подходящей, убедительной и потрясающе творческой. Но это риск.

Но не импровизировать — тоже опасно.

Потому что правда о стихийном высказывании Джеральда Ратнера, который назвал свои продукты «полной дешевкой», такова: оно вовсе не было стихийным. Высказывание было тщательно продумано. Ратнер выступал с этой шуткой и раньше, и проблем не было. При подготовке речи перед более серьезной аудиторией нужен был совет. Одни рекомендовали проявить осторожность. Другие советовали использовать даже более смелые остроты. Они считали, что самоуничижение Ратнера понравится аудитории — так и было. Но в утренних газетах Ратнер попросту выглядел как миллионер, издевающийся над бедными клиентами.

Причиной краха Ратнера было отсутствие не подготовки, а здравого смысла. Он сказал то, что хотел, — просто не сумел предсказать последствия. Импровизация ни при чем.

Как насчет Эда Милибэнда и Рика Перри, двух политиков, публично униженных из-за собственной забывчивости? И снова не импровизация виновата в их неудаче. Эд Милибэнд оформил свои замечания в письменном виде, направил их прессе и затем незамедлительно забыл то, что собирался сказать. Это не импровизация, а провал в памяти. Рик Перри таким же образом мог бы избежать позора, если бы придерживался более расплывчатых формулировок, вроде «компактного государственного аппарата». Причиной его провала стала неспособность закончить список из трех вещей, а ошибкой — сам список.

Импровизация открывает нам новые риски — но даже тщательная подготовка не сможет от них предостеречь.

Иногда отказаться от импровизации мудро. Если вы никогда не выступали на людях, но должны сказать что-нибудь на свадьбе и ваша главная цель — не опозориться, то подсчет соотношения рисков и выгод, скорее всего, укажет на необходимость написать речь. Но если вы готовите выступление, которое должно быть неформальным и интерактивным, но при этом используете слайды презентации с маркированными списками, вы расписываетесь в недоверии к себе, как и сценарий для продаж по телефону — роспись менеджеров в недоверии к своим младшим сотрудникам.

Что необходимо для успешной импровизации? Как ни парадоксально, первый элемент — практика. Комики и музыканты также должны практиковаться до тех пор, пока то, что они делают, не станет полностью подсознательным процессом. «Размышления и концентрация внимания навряд ли помогут в этом деле, — писал пианист и преподаватель Карл Черни в 1839 году. — Мы должны предоставить практически все пальцам и случайности»[152]. Но наиболее распространенной формой импровизации является человеческое общение, и именно в нем мы упражняемся постоянно.

Второй элемент — это стремление справиться с хаосом. Барабанщиком Майлза Джонс в альбоме Kind of Blue был Джимми Кобб. Ниже описано, как его пригласили в группу в 1958 году в качестве экстренной замены барабанщика с серьезной наркозависимостью, который внезапно ушел из группы:

Когда мне впервые позвонил Майлз, было около 18:30, и он сказал: «Мы играем сегодня вечером». Я сказал: «Отлично, где?» Он ответил: «В Бостоне». Я был в Нью-Йорке, а встретиться мы должны были в девять![153]

Собрав установку, Кобб помчался в Бостон. Когда он прибыл, группа была в полной готовности. Он установил барабаны на сцене к тому моменту, как музыканты начали проигрыш к Round Midnight:

Труба загрохотала — бах-бах-бах-бах-бах. Именно тогда я должен был вступить. Я сыграл этот кусок и с тех пор стал членом группы.

Если вы справитесь с таким хаосом, то вам многое по плечу. «“Да”-привычка» помогает.

Третьим важным элементом является способность по-настоящему слушать, будь вы джазовый трубач, ломаете голову над постами в Twitter, просто сидите на свидании или общаетесь с клиентами в Zappos.

Но, возможно, самый важный элемент в успешной импровизации прост: нужно хотеть рисковать и уметь отпустить ситуацию. Это гораздо проще, если вам нечего терять, но даже если многое поставлено на карту, импровизация может быть наилучшим путем. Рассмотрим ситуацию, с которой столкнулся Марко Руби, стремящийся упрочить свое положение в качестве главного кандидата в номенклатуре Республиканской партии в ходе своих последних дебатов накануне предварительных выборов в президенты в Нью-Нью-Гемпшире, США, в феврале 2016 года. Нужно было лишь избежать ошибок, и надежда на заученную речь вместо импровизированных ответов может показаться лишь ставкой на осторожную стратегию, однако соперник высмеял его за это, и Руби проиграл. Он моргнул, начал потеть и обратился к другому выученному куску речи. К сожалению, там был тот же текст, который спровоцировал насмешки. Чуть позже Руби снова повторил его. Потом еще раз. СМИ упражнялись в остротах о «Роботе», в Twitter появился акант «глюк Руби» (твиты там повторялись), и кампания Руби вскоре закончилась.

Кажется, будто сценарий может защитить, словно бронежилет. Однако иногда он скорее похож на смирительную рубашку. Импровизация высвобождает творческую энергию, кажется свежей, честной и личной. Прежде всего, она превращает монолог в общение.

В декабре 1955 года Роза Паркс была арестована за то, что отказалась уступить место в автобусе белому мужчине в Монтгомери, Алабама[154]. Как лидера местной церкви и к тому времени весьма известного оратора, Мартина Лютера Кинга попросили организовать бойкот автобусам в Монтгомери. Он сомневался, он был измучен: его новорожденная дочь Йоки плакала всю ночь. Ему нужно было все обдумать. Но влиятельный местный активист Э. Никсон не был согласен: «У тебя нет времени на раздумья, так как отныне ты тут главный», — сказал он Кингу.

Кинг обнаружил себя в незнакомой ситуации: ему нужно было подготовить речь при вступлении в должность президента новообразовавшейся Ассоциации благоустройства Монтгомери, но у него не было времени. Он приехал домой с собрания с Никсоном и другими активистами в половине седьмого, а на церемонию открытия в церкви на Холт-стрит нужно было отправляться в 19:10. Он сказал своей супруге Коретте, что не будет ужинать, хотя с утра ничего не ел. Кинг погрузился в работу и закрылся в комнате. Он был напуган, «охвачен страхом… одержим чувством собственной некомпетентности», как он напишет позже. Должны были приехать журналисты, возможно, даже телевидение. Несмотря на то что ставки были высоки, методы тщательной подготовки, так хорошо служившие ему в течение жизни, стали бесполезны: он не мог провести исследование, написать черновик, чистовик и заучить его. Не было времени.