Он молча наблюдал за ней. Иногда она двигалась очень плавно и неспешно, как будто кто-то внутри ее ждал приглашения существовать… Быть.

Ей нужен выход для всей ее сдерживаемой энергии – что-нибудь другое, а не составление списков, не игры в странствующего рыцаря и не роль приличной молодой женщины из высшего общества. Он тряхнул головой, прогоняя опасные мысли. Ничто из того, что приходило ему в голову в связи с ней, не стоило произносить вслух. И все же он не мог не вспомнить, как она стояла в церкви с молодым Пейтоном, закрыв глаза и подставив лицо для поцелуя, напряженная, покорная. Нет, так не должно быть!

– Не думаю, что вам стоит действовать поспешно, – заметил он.

Немного чаю выплеснулось из чашки, которую она поставила на стол рядом с ним.

– По-вашему, я действую поспешно, забрасывая поиски? Если мне не изменяет память, вы с самого начала убеждали меня, что именно так мне и следует поступить!

– Я по-прежнему считаю, что вы не раскроете никакого зловещего заговора. И все же не думаю, что вам следует принимать скоропалительные решения о будущем на основании горя, чувства вины и убеждения, что у вас нет другого выхода. У женщины с вашим характером и вашими средствами всегда есть несколько выходов. Предлагаю вам подумать о них, прежде чем вы совершите нечто безрассудное, например, выйдете замуж за человека, к которому испытываете всего лишь сестринскую привязанность.

Лукас не был уверен, что она его слушает. Уголки ее губ по-прежнему были опущены, и она смотрела на стену.

– К завтрашнему дню я сложу все в сундук; можете кого-нибудь за ним прислать.

– Думаю, нам следует найти компромисс.

– Какой компромисс?

– Терпеть не могу бросать задачу на полпути. Не верю, что ваши подозрения справедливы, но все же хочу взглянуть на переписку отца с Генри Пейтоном. Думаю, нам стоит до конца осмотреть документы в сундуке. Кроме того… пожалуй, я вместе с вами навещу преподобного Элдрича. Как только мы все это сделаем, мы еще раз подумаем, не гоняемся ли мы за призраками. Согласны?

Оливия повернулась к нему. В камине горел огонь, и ее глаза больше не были зелеными. Они приняли цвет расплавленного меда. Ее лицо было, как всегда, выразительным – оно отражало удивление, облегчение, немного страх. Несмотря на усталость, прежняя решительность возвращалась к ней. Однако он не заметил ничего из того, что искал. Ни благодарности за временную передышку, ни волнения, ни… страсти.

Конечно, ее реакция не имела никакого значения. Понимает она это или нет, она не сможет ни вращаться в светском обществе, теша тщеславие своей компаньонки, ни стать хорошей женой Колину Пейтону. Такие выходы не для нее.

Девушке вроде нее суждено быть провинциальной матроной в Йоркшире или честолюбивой женой лондонского пэра… Он испугался собственных мыслей. Все неправильно. Если, просто согласившись продолжать поиски вместе с ней, он немного отсрочит для нее неминуемое, так тому и быть. Хочет он того или нет, он взял на себя долю ответственности за создавшееся положение. Что бы о нем ни говорили, он никогда не отказывался от взятых на себя обязательств… Почти никогда.

Отпив чаю, она поставила чашку на стол.

– Знаете, я бы сейчас вместо чаю выпила бренди. Надо отпраздновать. Вы совершенно правы; я пока не готова признать поражение! Спасибо за то, что выразили желание пойти до конца.

Он шагнул к буфету.

– Как бы вы ни поступили, Оливия, меня не благодарите. Не забывайте, что я эгоист и мною руководят лишь корыстные мотивы!

Она пожала плечами и расправила юбки.

– Не забуду. Пожалуй, даже напишу это на стене: «Лорд Синклер – неисправимый эгоист». Наверное, лучше всего прикрепить лист к стене, чтобы не забыть. А может, найти более подходящее определение для вас. Это мой бокал?

– Нет, мой. А вот ваш. – Он протянул ей один из двух бокалов.

– Там меньше, чем у вас, почти наполовину!

– Потому что вы меньше меня почти наполовину.

– Чушь! Правда, я вешу действительно почти вдвое меньше вас, но рост у меня три четверти вашего. И потом, это мой бренди.

– Если выпьете то, что я вам налил, а потом сумеете составить связный список, получите добавку.

– Знаете, мне двадцать четыре года!

– Почти. А мне тридцать два, так что я и тут вас опередил. Берите бренди, садитесь, и вернемся к делу. Наш компромисс возможен при условии, что вы не будете спорить со мной из-за каждой мелочи.

Она села, улыбнулась, глядя на него снизу вверх, и в голове у него возникла нелепая картинка. Он готов был встать на колени ради такой улыбки. Отставив бренди, списки и смерть в сторону и продолжив то, что начал: освободив ее от забот, хлопот и мыслей о будущем, и…

Он отвернулся, стараясь ухватиться за что-нибудь, чтобы бежать, и вспомнил про пакет, который носил в кармане пальто. Он достал его и бросил на стол, а затем подошел к камину погреть руки.

– Я забыл. Это вам.

– Что там? – спросила Оливия, придвигая к себе пакет.

– Новые карандаши. Я заметил, что вы пишете огрызками. Владелец магазина уверял, что эти карандаши самые лучшие… в них качественный графит.

Она развязала бечевку и улыбнулась.

– Целая дюжина?

– А что, мало?

Он снова повернулся к камину.

– Спасибо, Лукас. За все.

– Пожалуйста. Я просто вношу свою долю в виде писчебумажных товаров – вы уничтожаете их в большом количестве. Позвольте теперь взглянуть на переписку Пейтона с отцом. Кажется, вы обмолвились, что составили список имен, которые упоминаются в письмах и документах, которые вы уже прочли.

– Да, я составила несколько списков. В одном имена перечисляются по частоте упоминания, в другом – по связям с различными сферами его деятельности. В третьем я перечислила все встреченные мною имена и фамилии в хронологическом порядке, от конца к началу. Кроме того, я пометила крестиками всех, кого Генри когда-либо упоминал при мне. Скорее всего, большинство этих людей не имеют никакого отношения к нашим заботам, поэтому я составила еще один список – тех, у кого больше точек соприкосновения… – Она замолчала и посмотрела на него с внезапной подозрительностью: – Вы смеетесь надо мной?

Он изобразил улыбку.

– Ни в коем случае! Просто мне кажется, что ваши методы одобрил бы мой дядя Освальд. Покажите мне, пожалуйста, последний список. Нам придется составить такие же списки для бумаг отца. Проверить, нет ли связи.

– Вы думаете?.. Однако сохранила ли ваша матушка письма вашего отца? Здесь только ее письма к нему.

– Не знаю. Возможно, она их все уничтожила после того, как стало известно о… Она очень расстроилась. Не знаю.

– Не важно. Простите. С моей стороны было глупо спрашивать.