А сейчас передо мной эта маленькая, теплая девочка лежит в позе, от которой буквально разрывается воображение.

И за какие заслуги мне попалась вот такая задница?! Хер знает. Но упускать возможность насладиться ею я не буду…

— Максим, — шипит Настена, когда мои ласки в районе ее коленей затягиваются, но мне по барабану на это.

— Да-да?

— Выше… — хнычет она, еще более подстегивая меня потянуть удовольствие.

— Ни хрена, сладкая. Пока не вылижу каждый сантиметр твоей кожи — не трахну тебя ни в коем случае. Так что, терпи, а станет скучно — можешь почитать книжку.

Она стонет, протяжно и в голос, а я скольжу языком по особо чувствительным местам под ее коленками, и вижу, как она ерзает попкой. Кажется, с обещаниями я погорячился — как самому-то медлить вот с таким видом?!

— Максим! — ахает, когда я спускаюсь к ее стопам.

— Ммм?

— Это совсем не…

Я облизываю языком косточку на правой ножке, когда она замолкает, и мелко дрожит, явно не в состоянии продолжить фразу. Моя удовлетворенность мурлычет внутри, но Настя, кажется, не намерена сдаваться — и подгибает ножку подальше от меня.

— Женщина, — рычу я, пальцами обхватывая лодыжку, и рывком возвращая на место, — что там опять за тараканы в твоем креативном мозгу?

Она прикрывает глаза, но я нависаю, нарочно укладываясь сверху, чтобы вжаться членом между ягодиц. Блять, зря, очень сильно зря… Потому что связно мыслить стало почти нереально.

— Это… Как-то неправильно, — еле-еле выдыхает Настена, и я бы не услышал, если бы почти вплотную не улегся на нее.

— Не правильно — что?

Она молчит, утыкаясь носом в одеяло, и так ерзая задницей, что я шиплю от ощущений. Блядь, дал же бог жопу… А в придачу еще и мозг, полный дурацких комплексов!

— Малыш, ты ведь накануне только сидела у меня на лице. Так какие, нахрен, «неправильно» между нами еще могут быть?!

Она снова ерзает, перебирает пятками, и крутится так, чтобы мой член скользнул в уже влажное пространство между ног. Я сопротивляюсь — но видит Вселенная, что мне пиздец как хочется того же.

— Максим, — клянусь, у нее крышесносно получается стонать мое имя!

— Что-то еще, сладкая?

Она тяжело дышит, когда я пару раз двигаю бедрами, растирая влагу везде, где достаю. А затем втягивает воздух, словно набираясь смелости для дальнейших слов:

— А у нас на выходные кроме петтинга что-то планируется?

Блять.

Она нарывается.

Вполне осознанно, и черт знает, куда это нас приведет.

Потому что мои демоны, кажется, вовсю светят красными глазищами ее чертям, и у них там совершенно свои планы, никак не пересекающиеся с понятием «цензура».

А я, блять, только рад позволить себе с этой женщиной все, на что она сама будет готова.

Медленно, так, чтоб Настена не напрягалась, я склоняюсь к ее уху, и веду языком длинную влажную дорожку. Засасываю мочку, получая всхлип, и со всем этим вылизываю ушную раковину, именно так, как вчера делал между ее ног.

Да, детка.

Я знаю, что тебе эта вкатывает.

Потому что, блять, помню каждую твою «слабую точку» из нашей многокилометровой переписки.

— Ма-акс!

— Все, сладкая. Завязываем игры. Сейчас я, наконец, тебя трахну.

Нарочно пошло выговариваю ей все это на ухо, и резко поднимаюсь, утягивая ее за собой. Она как-то говорила, что ей больно, когда резко входят после долгого перерыва. Но я сделаю все, чтобы этого избежать — потому что как-то странно становлюсь помешан на ее удовольствии со мной.

— Ляг на спину, руки за голову, и, блять, только посмей мне о чем-то думать!

Она расслабленно укладывается, и ее кудри красиво ложатся вокруг бледного лица с искусанными губами. Охуенная девочка.

Моя на все выходные.

И как тут, блять, сделать все неторопливо?!

Я наблюдаю, как Настена снова кусает губы, наблюдая за мной из полуопущенных ресниц, и нарочно делаю пару движений сжатым кулаком вокруг члена. Знаю, что ей он нравится — хотя убей бог не пойму, с чего вдруг.

— Малыш, я серьезно. Закрывай глазки — и позволь твоему телу самому покайфовать без мозга. Потому что столько дребедени, кажется, мне за выходные не вытащить!

Она чуть запинается, но затем кивает, и медленно опускает ресницы. Сразу как-то спокойнее дышит, и руки, до этого как-то неестественно выгнутые, расслабленно ложатся за голову.

Вот так, маленькая. Я подожду, а ты займи удобную позу, и…

— Хочу целовать тебя всю, — шепчу ей, и вижу легкую улыбку в уголках тонких губ, — начиная с макушки, и заканчивая стопами. Подмышки, лопатки, охрененный пупок и даже пальчики на ногах — мне все это в кайф, и вообще похуй, какие ты вычитала или услышала предрассудки. Просто позволь мне насладиться тем, какая ты сладкая везде, и потом я поласкаю тебя своим членом.

Наклоняюсь, и делаю первый, контрольный поцелуй перед ее первым марафоном «обласкать все тело» — нежно чмокаю в нос, который слегка-слегка морщиться от неожиданности.

— Изнутри, маленькая. Так хочу тебя выебать, ты даже не представляешь.

Блять, ну откуда столько краски-то на этих щеках?! Чего смущаться, когда ты вчера сама высасывала мою сперму?..

Но, кажется, это еще один парадокс этой женщины — смущаться моих фраз, а самой потом делать такое, на что некоторые не решаются годами. Тут не то что выходных, тут, кажется, целой жизни мало чтоб разгадать ее всю…

Я медленно веду губами по закрытым глазам, спускаюсь на щеки, и делаю ровно то, что обещал — целую ее целиком и всю. Я не знаю, как думала Настя — но в моем случае это не просто слова и обещания. Я правда хочу обласкать эту женщину так, как никто прежде.

И если между ее ног не будет после такого Ниагары, то я начну заново, пусть от нетерпения у меня и отвалится член.

Настя слегка дергано дышит, когда я покрываю поцелуями ее лицо, нежно и не пропуская ни единого участка. Мои руки не бездействуют — я вовсю ласкаю небольшую, аккуратную грудь, и мысленно представляю, как буду ласкать ее языком и губами. Интересно, а ее соски затвердеют, как горошины, у меня во рту?..

Мне не надо доказательств тому, что Насте нравятся мои ласки, потому что ее отклик в теле говорит получше любых слов. Все-таки опыт решает — я прекрасно понимаю каждый ее судорожный вздох, легкие ерзанья, заламывание пальцев и умопомрачительные тихие стоны — а это я всего лишь поцеловал виски, и двигаюсь вниз, к шее.

— Я не могу… — выдыхает она, когда мои губы проскальзывают по ключице, не забываю изнежить выпирающие косточки своим языком, — Макс, пожалуйста, я просто хочу…