Для начала Надежда Николаевна сфотографировала статую со всех сторон, что оказалось непросто, так как «Читающую девушку» со всех сторон теснили другие мраморные и гранитные персонажи. Чтобы сделать общий план, Надежде даже пришлось вскарабкаться на обломок какой-то колонны.

После этого она обошла статую и сфотографировала листы мраморной книги. Как и в других случаях, на страницах этой книги было высечено латинское изречение: «Curae leves loquuntur, ingentes stupent». Причем некоторые буквы были высечены глубже остальных.

– Только малая печаль говорит, большая – безмолвна! – проговорила Елизавета. – Это перевод латинского изречения, высеченного на страницах книги.

– Да, я видела две другие статуи, и там тоже были высечены свои латинские изречения.

– Тем самым скульптор хотел как можно больше сообщить потомкам. Конкретно это изречение говорит о том, что он безмолвно страдал после гибели Софии Амальфи, которую безмерно любил. И единственное, в чем выразил свое горе, были эти статуи.

Надежда на всякий случай дважды сфотографировала изречение и уже хотела уходить, как вдруг неподалеку, среди безмолвных статуй каменного сада, раздался грохот.

– Что это было? – испуганно проговорила она.

– Сама не знаю, – удивленно отозвалась ее спутница. – Эй, кто там? Что у вас стряслось?

Ей никто не ответил. Тогда Елизавета сделала несколько шагов в ту сторону, откуда донесся шум, и удивленно проговорила:

– Колонна обрушилась. Очень странно… мы всегда проверяем экспонаты на устойчивость.

Надежда Николаевна заметила, как в той же стороне мелькнула какая-то фигура, но не стала говорить об этом Елизавете, чтобы не пугать ее попусту.

Поблагодарив свою провожатую, она покинула склад.

Елизавета напоследок просила передать горячий привет Альбине Ивановне, но прозвучало это как-то неуверенно. Возможно, потому, что по виду бывшей ученицы можно было подумать, что вскорости она окончательно превратится в кусок льда. Так откуда горячему привету взяться?

На улице было тепло, однако Надежда еще долго не могла согреться: казалось, холод каменных стен проник в нее и никак не хотел покидать.

Дома она напилась горячего чаю, закуталась в плед и внимательно рассмотрела новые фотографии. Цезарь вел себя на удивление прилично, видно, уже притерпелся и привык к одиночеству.

Действительно, как и в двух первых случаях, некоторые буквы, высеченные в каменной книге, были более отчетливы, чем остальные.

Надежда выписала выделенные буквы:

Как и в первых двух случаях, получилась полная бессмыслица. Но объем текста увеличился, а для расшифровки это было хорошо. Оставалось найти последнюю статую, выписать еще одно латинское изречение – и тогда, быть может, она приблизится к разгадке…

Ее размышления прервал телефонный звонок. Это была Альбина Ивановна. Надежда поблагодарила старушку, сказав, что ее ученица провела замечательную экскурсию по своим владениям.

– Что ж, я рада. А я тем временем выяснила, где находится последняя статуя. На Варфоломеевском кладбище.

Надежда Николаевна и так это знала, но рассыпалась в благодарностях – пускай старушке будет приятно.

Далее она быстро выяснила в Интернете, что старое Варфоломеевское кладбище располагалось в черте города, недалеко от Московских ворот, и вход на него был свободный. Так что Надежда отправилась туда немедля, поскольку время неумолимо катилось к вечеру, а осенью, как известно, день намного короче.

Цезарь категорически отказался оставаться дома, и пришлось взять его с собой.

Они вошли в кладбищенские ворота и миновали небольшую красивую часовню, возле которой скучал нищий – унылый долговязый субъект в поношенном пальто, с вислым носом и желтыми от никотина усами.

Вокруг, среди золотых и багряных кустов, виднелись старые надгробия – скромные кресты, строгие обелиски из черного карельского гранита, помпезные мраморные памятники знатных и богатых горожан. Изредка попадались и внушительные фамильные склепы. Цезарь повсюду с любопытством совал свой нос, натягивая поводок, а Надежда читала высеченные на камне эпитафии, имена и годы жизни давно умерших людей: «Купец первой гильдии Кузьма Саввич Непотребов», «Капитан первого ранга Орест Николаевич Сильверсван», «Доктор медицины Илья Никодимович Трупов», «Вдова титулярного советника Марфа Мамонтовна Пышкина», «Дорогому отцу и любезному супругу от скорбящих родственников»…

Некоторые родственники норовили соединить скорбь по ушедшим близким с незамысловатой рекламой. Так, на одном из надгробий было написано: «Здесь покоится купец второй гильдии Басурманов. Покупайте ковры общества “Басурманов и сыновья” – лучшие персидские ковры в Петербурге».

Надежда только головой покрутила, восхищенная такой предприимчивостью.

Кладбище было большое, и Надежда сворачивала с одной дорожки на другую, но найти нужное надгробие не могла.

Вдруг из-за очередного поворота дорожки показался тот самый вислоносый тип, который только что просил милостыню возле кладбищенской часовни. Он поравнялся с Надеждой, искательно заглянул ей в глаза и проговорил неожиданно высоким, писклявым голосом:

– Женщина, вы, я вижу, что-то ищете. Могилку родственников, наверное?

– А вы, собственно, почему интересуетесь? – недовольно осведомилась Надежда, а подбежавший песик сердито тявкнул, показав солидарность с хозяйкой.

– Вы не подумайте, я ничего такого… я не из праздного любопытства, я от всей души… – залепетал вислоносый. – Я вам могу помочь. Я это кладбище исключительно хорошо знаю, можно сказать, как свои несколько пальцев, и могу вам оказать посильную помощь за самое скромное вознаграждение.

Заметив колебание в глазах Надежды и по-своему его истолковав, он поспешно добавил:

– Про вознаграждение я упомянул не из жадности, а по принципиальным причинам. Поскольку мы теперь живем не при развитом социализме, то любой труд должен быть оплачен. А уж размер этой платы зависит исключительно от вашей доброй воли и финансовых возможностей…

– Почему бы и нет? – проговорила Надежда. – И правда, зачем впустую время тратить? Время-то у меня не казенное.

– Да уж я вижу… Так какая могилка вас интересует?

– Князя Георгия Аполлоновича Багратиони.

– О, это я вам в один момент покажу! – расцвел нищий. – Георгий Аполлонович – человек чрезвычайно известный! Можно сказать, выдающаяся персона, оставившая заметный след в истории! Только как насчет вознаграждения? А то, бывает, отведешь человека к нужной могилке, и тут он про тебя забывает… – Нищий искоса взглянул на Надежду и поспешно добавил: – Не то чтобы я вам не доверяю, но время, сами знаете, трудное, так что хорошо бы авансом…