Я полетела по ступенькам — думая только о том, что ноутбук разобьется, и я останусь без компьютера. «В полете», выбирая, — что держать, а что бросать, я выпустила пакет с рукописями (ничего с ними не будет) и, пытаясь одной рукой поддержать ноутбук, схватилась другой рукой за предмет, столкновение к которым привело меня к катастрофе — за мужчину.

В результате мы покатились оба — и очень хорошо покатились, вероятно, он автоматически стал сопротивляться тому, что тащило его в бездну — в результате я пролетела еще дальше, ступеньки были довольно крутые, крыльцо высокое — так что, плюхнувшись наконец на живот и проезжая лицом по асфальту, я успела даже подумать, как хорошо я сделала, что не надела пальто. Пальто было бы уже не отчистить.

В этом виде — носом в землю, ноги выше головы, сумка с ноутбуком прижата к боку и несколько вывернута даже за спину, в последней попытке спасти единственную драгоценность — я пролежала еще несколько секунд. Рядом со мной раздавалось какое-то рычание — перешедшее в не вполне цензурные ругательства и снова в рычание. Там ругался, поднимался, отряхивался и, наконец, пытался поднять меня тот, кто меня сбил.

— Что вы валяетесь?

Это было первое, что я услышала. Он тянул меня за руку — но встать я не могла, а поддаться на его усилия и подниматься «левым бортом» значило покорежить ноутбук — потому я изо всех сил упиралась, выворачивалась и наконец перевернулась на спину, прижимая сумку с компьютером уже к животу. Я лежала на спине, головой по-прежнему вниз, и с ненавистью смотрела на его красную от негодования физиономию. Он, видимо, окончательно перестал понимать, что я делаю — и потому даже руки мне не подавал, пока я сама его об этом не попросила. Поставив меня на ноги, он снова обрел дар речи.

— Девушка, вы куда смотрите? Вы что делаете? Зачем было за руки хватать? Вы посмотрите, во что вы меня превратили?!

Это относилось уже к его костюму. Костюм был хороший, когда-то. Теперь его, вероятно, тоже будет проблематично отчистить. Хорошее здание, дорогие интерьеры, вот только дворники у них не круглосуточно работают — за день на этих чертовых ступенях образовался приличный слой грязи. Костюм был какого-то щегольского светлого тона, потому следы падения слишком заметны.

Мне, впрочем, было не до него. Я покачнулась и села обратно на ступеньки. Во-первых, у меня действительно закружилась голова, и мне стало дурно. Во-вторых, я увидела, что пакет мой с рукописями порвался, папки валяются на мостовой в луже, а одна из них раскрылась, и листы бумаги частично рассыпались. Со всеми вытекающими последствиями. Я села — и тихо, но отчетливо сказала: «Боже мой!»

Взгляд он мой проследил, ситуацию оценил и подошедшему уже шоферу сказал коротко: «Собери». Потом сам уже подал мне руку и опять стал поднимать, опять почти силой.

— Ну вставайте, вставайте, что сидите? Целы вы?

— Я цела. У меня работа… И, главное, что с ноутбуком… Если я его разбила!

— У вас еще и ноутбук! Под ноги надо смотреть.

— Я и смотрела под ноги. Это вы никуда не смотрели. Вы же меня толкнули.

По-моему, он пришел в бешенство — но все-таки промолчал.

Шофер принес мне папки — целую и открытую, и груду измазанных грязью листов. Я смотрела на них в ужасе и даже в руки брать не могла — думала о том, что надо возвращаться, просить прощения, просить распечатывать… Времени почти шесть, у них рабочий день кончается, пакета нет, что с компьютером, неизвестно.

— Опоздаем, Василий Игоревич.

— Естественно, опоздаем. Куда я могу ехать в таком виде?

Взял у шофера папку, пролистнул несколько страниц, сказал: «Наше».

— Пойдемте.

Взял меня за локоть, развернул и повел к входу. Не показывая никаких документов, прошел мимо охранника, запихнул меня в лифт и нажал на семнадцатый этаж. Я покорно плелась за ним — тем более что он нес папки и мне все равно надо было сюда. Довел до конца коридора, открыл какую-то дверь, вошел в кабинет — там две женщины, дама бальзаковского возраста и девчонка, каждая за своим столом, громко ойкнули. Посадил меня в кресло.

Дама спросила, что случилось.

— Письмо парижское забыл. Наташа, сколько раз вам можно повторять — все должно лежать в одной папке! Вы для этого здесь сидите!

— Василий Игоревич, но вы же сами…

— Это ваша работа! Все, вопрос закрыт. Вы у кого брали рукопись?

Это уже мне.

— У Сони, в шестьсот тридцать пятой комнате.

— Елена Витальевна, позвоните Алциховской, скажите ей, чтобы она переслала вам файл с последним вариантом «Романа с кардамоном». Вы кто?

— То есть? В каком смысле?

— Вы кто — автор, редактор, корректор?

— Корректор.

— Позвоните и скажите, чтобы она переслала последний вариант, который сейчас отдала корректору. Распечатайте и отдайте, — не слишком вежливый жест в мою сторону. — И вызовите Певцова — он здесь?

— Был здесь, но собирался уходить.

— Ну, у него же есть мобильный? Пусть вернется. Пусть возьмет у девушки ноутбук, проверит, если надо — починит. Все. Наташа, рубашки, костюм там у меня есть?

— Есть, Василий Игоревич, я сейчас приготовлю. Но там только черный, вы же забрали в чистку…

— Давайте черный, я опаздываю! И где это письмо, черт возьми, вы его что, до сих пор найти не можете?

— Сейчас, сейчас!

Он ушел куда-то в следующую дверь, девушка Наташа унеслась следом, дама принялась звонить по телефону. Через пять минут хозяин кабинета выскочил, не попрощавшись, Елена Витальевна начала распечатывать мою работу, а Наташа повела меня в какие-то внутренние помещения, в ванную комнату — умыться и почистить хоть как-то одежду. У нее там были и щетки, и крем для обуви, и полотенца, и шампунь. Куртку надо было стирать, но худо-бедно в приличный вид меня привели. На щеке осталась большая царапина, и руку я ободрала — но это тоже все замазали и заклеили.

— Что случилось-то? Он злой как черт.

— Столкнулись на крыльце.

— Что, прямо в грязь оба?

— Он на меня налетел, я по ступенькам скатилась — и его за собой утянула. Главное, чтобы ноутбук был цел, он мне страшно нужен, другого компьютера у меня нет — я боюсь, что я его все-таки об асфальт ударила. Он тяжеленный, этот ваш, как его…

— Ничего, он же сказал — придет Певцов, все починит, если нельзя починить — они вам другой дадут.

— Ноутбук другой?! Он же полторы тысячи стоит!

— Какая разница, раз он сказал — все будет. Что ему эти полторы тысячи — да и ноутбуки у нас есть, не волнуйтесь.

— А он вообще кто такой?

— Василий Игоревич? Он директор.

— Чего директор?

— Ну как чего? Директор издательства.