– Хорошо, присядьте. – Егор со вздохом указал ему на стул, с которого Нестеров минут пять назад поднялся. – И рассказывайте, что утаили от следствия.

– Я не утаил. Просто не рассказал, – поправил его Нестеров, присаживаясь. – Не был уверен. Вот и промолчал.

– Хорошо, хорошо, говорите уже.

– Я шел на встречу с Анной Логиновой в тот вечер, это вы знаете.

Егор кивнул.

– До места встречи оставалось совсем немного, когда я услышал вскрик. Женский вскрик.

– Это есть в протоколе. Дальше, – скомандовал Вихров.

Время шло, работа над докладом ни с места.

– Я сразу неладное почувствовал. И побежал, – признался Нестеров, опуская глаза, уставившись на свои сцепленные замком пальцы. – И увидел человека, который убегал. А подбежал ближе, увидел Анну. Вызвал «Скорую», полицию и…

– И сбежали с места преступления, – закончил за него Егор.

– Не сбежал. Я побежал за этим человеком. И «Скорую» с полицией вызывал уже на ходу.

– Побежали? За ним? – Егор вдруг заинтересовался, отодвинул в сторону бумаги. – И? Догнали?

– Нет. Он скрылся.

– О как. Почему-то я так и думал.

Он чуть не рассмеялся со злостью. Этот смазливый малый с мышцами культуриста и с грацией танцора просто морочит ему голову. Он так думал про него с самого начала. Не передумает и теперь. Все же зря его выпускают. Зря!

– Но я видел, куда он забежал, товарищ капитан. И важную примету заметил.

– Какую? Какую примету, Нестеров? Шрам от аппендицита? – взревел Егор, устав слушать ересь. – Что вы мне тут ерунду городите!

– Ничего не ерунду. У этого человека были кривые ноги. Очень кривые, – пробубнил Нестеров, покосившись на капитана.

– Что? Ноги? Кривые?

Егор замолчал. Про какого-то кривоногого, попавшего в луч света от фар его автомобиля, рассказывал и Павел – бывший парень Елизаветы Егоровой. Лица он рассмотреть не сумел, поскольку тот был в низко надвинутом капюшоне, а вот ноги рассмотрел хорошо. И Нестерова Павел потом с легкостью опознал по фотографии.

Эти двое оказались в непосредственной близости от Лизы, когда кто-то сбил ее с ног в темноте двора. Кто из них двоих? Кто из них напал на нее?

– Что вы делали во дворе Елизаветы Егоровой, Нестеров? Что вы делали в ту ночь, когда на нее напали?

– На нее не нападал никто. Она просто оказалась не в том месте не в то время.

– О как, – сразу ощетинился Егор, обидевшись за Лизу.

По его мнению, эта девушка не могла оказаться не в том месте не в то время. Она была в своем дворе, шла с покупками домой. И когда она упала и вспыхнул свет фар, эти двое оказались в метре от нее. Или даже ближе.

– Понимаете… Я даже не понял, как это вышло.

Нестеров провел ладонью по голове, вдохнул-выдохнул, выслушав возражения капитана.

– Что вышло? То, что вы оба напали на нее?

– Да не нападал на нее никто, товарищ капитан! – воскликнул Степан, возмущенно вытаращившись. – Мы бежали, она попалась на пути. Мы сбили ее, понимаете?

– Вы бежали? – усомнился Егор. – Зачем?

– Я преследовал этого кривоногого.

– Вторые сутки? На Лизу напали спустя сутки после убийства Анны Логиновой. Чего вы мне тут! – Он проглотил ругательство.

– Правильно. В ночь убийства Ани я почти догнал этого парня, но он скрылся. Я увидел, куда он забежал. И караулил его всю ночь. Он так и не вышел. Я решил, что он живет там. И на другой вечер снова отправился туда. Увидел, как он вышел из подъезда, побежал за ним и… и совершенно неожиданно в темноте наткнулся на девушку. На Лизу Егорову.

– Но… но так не бывает, Нестеров! Так не бывает! Вы бежите за возможным убийцей Анны Логиновой и в темноте натыкаетесь на девушку, которая обнаружила труп Тарасова. Он что, ее там караулил тоже? Чтобы убить? Это… это черт знает что такое! Череда нелепых совпадений, скажете?

– Вовсе нет. – Нестеров как-то уж слишком равнодушно пожал плечами.

– А что тогда?

– Думаю, он просто там живет.

– Где? – Егор похолодел.

– В доме, в котором проживает Елизавета Егорова. Так бывает, товарищ капитан.

– Что бывает?

– Кто-то непременно проживает по соседству с преступником. Совершенно об этом не подозревая. Думаю, Елизавета тоже не подозревает, что в ее доме может проживать убийца.

– Но она бы тогда могла узнать его, – неуверенно возмутился Вихров и задумчиво добавил: – По той примете, которая вам бросилась в глаза.

– Могла бы. Если бы рассмотрела…

… – Я его не рассмотрела, – призналась Лиза с виноватой улыбкой. – Того мужчину, что принялся мне помогать, хорошо рассмотрела. А вот второго нет. Он как-то слишком быстро исчез. А я растерялась.

Егор побалтывал чайной ложечкой в чашке с чаем. Второй за визит. Чая ему вовсе не хотелось. Говорить о делах тоже. Но другой причины явиться к Лизе в такое позднее время он не придумал.

У него был очень тяжелый день сегодня. Очень! Сначала долгий разговор с Нестеровым, после которого загадок стало еще больше. Потом еще более долгий разговор с начальством, которое склонялось к версии с маньяком.

– Это кто-то из пассажиров, точно, капитан. Из случайных пассажиров, – бубнил полковник, прохаживаясь за спиной Егора.

– Как тогда быть с наркотическим веществом в мастерской Тарасова, товарищ полковник? Это совершенно не вписывается в схему.

– Да-а-а, подгадила нам дело эта пыль. И пропавшие поделки. Как с этим быть? Меня трясут наверху, как яблоню в сентябре, капитан. А я кроме пустых слов, что работаем, и добавить ничего не могу. Вдовец еще этот! Навестил бы ты его!

– Не понял, товарищ полковник. Кого навестить?

– Логинова. Бизнесмена Логинова. Его жена убита. Бывшая, правда. Но он горюет. И жалуется. Горюет и жалуется на бездействие правоохранительных органов. Навести, уговори забрать жалобу из прокуратуры, капитан…

– Лиза, как я стану его уговаривать, скажи? – воскликнул Егор, отодвигая от себя чашку с чаем подальше.

Он не хотел чая. Он хотел просто смотреть на нее. Говорить с ней, слушать ее. Ощущать ее заботу. Он так без всего этого устал! Иногда сам себе напоминал продрогшего под ливневым дождем бродячего пса. Злого, угрюмого, никому не нужного.

– А не надо его уговаривать, Егор. – Лиза встала, подхватила со стола его чашку, выплеснула чай в раковину, вымыла чашку. – Просто поговори с ним. Почувствуй.

– Что?

– В самом ли деле он так горюет или это притворство? Может, у него был мотив ее убить? И никакой злополучный рейс тут ни при чем?