ощутила в себе такую силу, что, казалось, может перевернуть не только избу колдовки, а и весь этот лес вверх корнями.

Зара и не подозревала, что именно сейчас в ней разворачивается настоящий её дар, истинная её сила, всё то, чем владела её бабушка Иля и то, что до сей минуты лишь показывалось с краешку, исподволь, а вот сейчас раскрылось и показало себя в полный рост. Если раньше пользовалась она лишь толикой своего дара, то теперь, благодаря праведному гневу, выплеснулся он мощным потоком, сносящим всё на своём пути, и Зара задыхалась, пытаясь совладать, удержать его, направить в нужное русло. Она поняла – сейчас будет битва не на жизнь, а на смерть.

Не постучавшись в дверь, Зара распахнула её и вошла внутрь. Спиной к ней, за столом, сидела женщина в чёрном платье. Перед нею на столе стояло большое, старинное зеркало, по краям от него горели две свечи. Женщина шептала глухим, низким голосом слова и выливала воск в круглую глубокую миску с водой. Не оборачиваясь к Заре, она произнесла:

– Пришла, Илино отродье? А я-то думала, что я вас всех извела. Бабке твоей помогла на тот свет отправиться. Мать твою отвела от ведовства, не стало у неё тяги к этому делу. Так теперь, значит, ты притащилась в деревню? Да ещё и выродка своего за собой приволокла. Но ты не такая сильная, как Иля, ты не справишься со мною, и не думай, не по зубам ты себе каравай выбрала, девка. Катилась бы ты подобру-поздорову в свой город. Тогда может и пожалею я тебя с твоим цыплёнком. А нет – передушу обеих.

Женщина медленно повернулась к Заре и она увидела, что это та самая страшная баба из её сна. Смуглая, тёмная кожа, чёрные, злобные глаза, тонкие, сжатые губы и скрюченные, будто клешни рака, пальцы на руках.

– Ты в этом уверена, гадина? – спросила Зара и не узнала свой голос.

– Я? – расхохоталась колдовка, – Уверена ли я? Да ты, видать, девка, и не поняла к кому пришла-то! Да я тебя одним пальцем раздавлю.

Колдовка взмахнула рукой и дверь позади Зары с шумом захлопнулась. Зара усмехнулась, стиснула зубы и выставила вперёд ладони, словно для удара. В ту же секунду старинное большое зеркало, стоящее на столе, громко треснуло, и осколки полетели во все стороны, словно его разбили камнем. Колдовка вскрикнула:

– Что ты наделала?! Ты разбила моё зеркало!

– Оно тебе больше не понадобится, – ответила ей Зара.

Колдовка поднялась с места и встала, глядя в упор на Зару. Глаза её вспыхнули недобрым светом.

– Ну, давай поборемся, коли так, – злобно выплюнула она, и тут же забормотала слова, были они резкие, отрывистые, словно ножом кромсали по кремню, слова эти летели в Зару шипами, обжигая и сдавливая грудь. Она почувствовала, что голова её закружилась, тошнота подступила к горлу, в глазах потемнело. Но тут же усилием воли она встряхнула головой и тоже зашептала нараспев молитву-заговор, слова сами текли рекой, и она не задумывалась, откуда они берутся, она просто знала их и всё.

Тут же боль отступила, а колдунья в тот же миг застонала и согнулась пополам, прижав к животу корявые свои пальцы. Зарычав от злобы и замотав головой, колдовка принялась водить руками и бормотать заклинания, и вновь Зара ощутила, как жаром обдало всё её тело. Но она не боялась страшной бабы, она знала, что правда на её стороне. Зара вновь выставила вперёд ладони и тут же, будто оттолкнувшись от невидимой стены, что окружила Зару, все заклятья колдовки оттолкнулись от неё и вернулись к хозяйке, та отлетела на несколько шагов, ударившись о стену.

Она с трудом поднялась на ноги и усмехнулась:

– Ах, так, ну я с тобой по-другому разберусь. Сейчас я с твоей дочкой сотворю такое, что…

– Только попробуй! Только попробуй тронуть мою девочку! – закричала страшным голосом Зара.

И в тот же миг все чашки, тарелки и плошки, что были в избе, начали вдруг дрожать на своих местах, позвякивая и подскакивая на полках так, что, казалось, началось землетрясение. Стены избы загудели, посуда взлетела в воздух, описывая дугу и вытворяя невозможные кульбиты, чашки сталкивались на лету друг с другом и разбивались вдребезги, тарелки ударялись о стены, разлетаясь на осколки. Лавки заскакали по избе как одержимые. Загудела печь, и пламя зашумело в ней, как адский котёл. Что-то чёрное метнулось в воздухе, вылетев из-за печи, закидалось по избе, завизжало. Зара поняла, что это были бесы, те, что помогали колдовке в её страшных делах.

Всё внутри Зары клокотало от гнева, она уже не пыталась сдержать свою силу, она метала молнии, гром гремел у неё в ушах, словно конец света начался в этой глухой лесной избушке. Она не знала, что сейчас, за стенами избы, происходит то же самое. Вьюга металась из стороны в сторону, целыми охапками снега кидалась метель, наметая в считанное мгновение сугробы, луна скрылась за тучами, потемнело в лесу, всё смешалось в единой круговерти – земля и небо.

Собаки в деревне попрятались в будки. Скотина заволновалась в хлевах. Кошки беспокойно сновали по избам, не находя себе места. Гудело и завывало в печных трубах. Проснувшиеся люди с ужасом выглядывали в окна, запирали покрепче двери, крестились, вслушиваясь в непроглядную тьму ночи, в которой хохотало что-то и бесновалось.

Мария тоже стояла у окна, на котором стояла зажженная свеча, с иконой в руках. Горячо молилась она Богу о том, чтобы Он помог Зорюшке в этой схватке, чтобы восторжествовало добро над злом, чтобы стёр он колдовку, что уже много лет вредила деревенскому люду через Степаниду, с лица земли. Обращалась она и к Илечке, чтобы та помогла своей внучке победить проклятую чёрную колдунью.

Лисёнок, разметавшись на кровати, спала, но вдруг она резко подскочила, не открывая глаз, выставила вперёд ручки и громко сказала:

– Мама!

И застыла в такой позе. Мария не стала трогать девочку, она знала, что та связана с матерью тонкой нитью, как и любое дитя, и чувствует её боль, и то, что сейчас её маме нужна защита и помощь. И как умела Лисёнок пыталась сейчас помочь маме.

А в это время в избушке творилось что-то невообразимое. Колдовка кричала, её корёжило, она кидалась на Зару, обжигая её жаром, причиняя ей неимоверную боль своими заклятьями. Но и Зара возвращала ей откатом стократ, все её тёмные чары и мерзкие словечки, а чёрные тени метались визжа по стенам избы, не в силах подобраться к ведунье и причинить ей зло, ибо светлые силы хранили её в этой битве. Молилась за Зару Мария там, в деревне. Помогала своими силёнками Лисёнок. А в ином мире, где, как известно все живы у Бога, просила за внучку седовласая и зеленоглазая Иля.

Наконец Зара почувствовала, что близок исход, близок конец этой битвы. В этот момент колдовка кинула в Зару целый сноп искр, Зара отскочила и огненные брызги попали в дверь. Дверь распахнулась и Зара выскочила на улицу. В тот же миг за её спиной раздался оглушительный гром, словно молния расколола небо надвое, и избушка, в которой жила колдовка, развалилась. Низкая крыша рухнула вниз. Дверь с треском разлетелась в щепки. Ветхие бревенчатые стены сложились, будто карточный домик, внутрь, придавив собою колдовку. Огня не было, но густой дым валил от развалин, и на глазах Зары всё мгновенно превращалось в угли и пепел.

– Вот и кончено всё, – слабо подумала Зара и побрела прочь.

Она не оборачивалась, зная, что там позади всё мертво, и метель заваливала, заметала остатки избы и тело колдовки, которой больше не было. Зара улыбалась, и, шатаясь из стороны в сторону, брела по сугробам в сторону деревни. А лес окружал её стеной и молча взирал свысока на фигурку в обгоревшей, чёрной рубахе, бывшей когда-то цвета снега. Заре всё так же было тепло. Она не чувствовала ни холода, ни боли в обожжённом теле. Она шла. Домой. К людям.

Внезапно силы покинули её и она упала на снег. Ей казалось, что она лежит на летнем лугу, вокруг неё буйно цветут ромашки, васильки, Иван-чай и гвоздички, в голубом чистом небе парит жаворонок, а голова её