– С малиной.

Рука с занесенным над выпечкой ножом замерла в воздухе, а потом медленно опустилась обратно. Лезвие звякнуло о деревянную поверхность стола, скрипнуло продавленное кресло – Оливия Портер вышла из комнаты, не заботясь о том, что на нее опять будут смотреть как на сумасшедшую.

Пирог с малиной. От одной мысли о ней память сделала крутой вираж и перенесла девушку на несколько лет назад.

***

Солнце жарило нестерпимо. Собирая крупную, вот-вот грозящую лопнуть от одного прикосновения переспелую малину в огромный, сорванный тут же поблизости лист лопуха, Оливия Портер ойкала, если вдруг в кожу впивались колючки, и тихо хихикала, смеясь над своими же возгласами.

Ей было десять, и она была в лесу совсем одна, но нисколечко не боялась ни темных теней, прыгающих среди влажных после дождя почерневших стволов деревьев, ни подозрительных тресков и шорохов, доносившихся со всем сторон. Полянка, на которой она нашла заросли переспелой малины, хорошо освещалась, а что там дальше, в чаще леса, ее мало волновало.

Она привыкла бывать здесь совершенно одна. Ее родители, одни из тех, кто решил оградить себя от цивилизации больших городов, еще в молодости примкнули к небольшому поселению на окраине леса, километрах в двухстах от ближайшей деревни, приучили девочку к тому, как ориентироваться в природе, и совершенно не беспокоились, отпуская ее гулять одну.

Иногда Оливия возвращалась с охапкой полевых цветов и с радостными воплями неслась на кухню, чтобы вручить их матери, непременно бросавшей все свои дела, чтобы заключить девочку в объятья, вдыхая запах ее волос, испачканных травой рук и позолоченной солнцем кожи. В другой день, такой, как сегодня, ей удавалось найти и собрать несколько горстей ягод, которые шли в пушистый, какой умела готовить только ее мать, пирог. Про отца девочка тоже не забывала и таскала стебли бамбука, срезая их маленьким перочинным ножиком, всегда лежащим в маленькой сумочке, перекинутой через плечо, для его маленького хобби, – он делал плетеную мебель, которую потом продавал на ярмарках в ближайшем городе. Получив от дочки подарок, отец поднимал ее вверх на вытянутых крепких руках и кружил под ее заливистый смех.

Малины было много, и еще больше был соблазн запихнуть горсть переспелых ягод в рот. Но Оливия с самого детства росла такой доброй и заботливой, что истинное удовольствие ей доставляло сделать приятное другим. Да и что может быть лучше, чем увидеть гордый взгляд матери или братьев, довольно уплетающих малиновый пирог с горой домашних свежих взбитых сливок.

В семье Портер было четверо детей. Оливия, самая младшая, и трое мальчиков, шестнадцати, тринадцати и двенадцати лет. Несмотря на это, девочка относилась ко всем членам семьи с невероятной заботой и безусловной любовью, стараясь делиться всем, что имела, и даже отдавать свое в угоду радости другому. Братья отвечали девочке взаимностью, хоть и относились с пренебрежением и неким высокомерием – они были старше, да и кто будет считаться с девчонкой.

– Мамочка! – Оливия забежала домой, держа обеими руками полный переспелой малины огромный лист лопуха. Ее глаза светили счастьем, а тело уже тянулось в любящие объятия матери.

Обычно наполненный разговорами, запахами еды и цоканьем собачьих лап дом был погружен в тишину, и девочке показалось, что она оглохла. Выбежав снова на улицу, Оливия вращала головой, пытаясь понять, куда делась вся ее семья, обычно в это время готовящаяся к обеду. Участок земли, который они заняли, скорее всего, незаконно, находился вдалеке от других домов поселения, и нужно было пройти добрых пару миль, чтобы встретить хоть одну живую душу. Обойдя весь дом, девочка заметила кровавые следы от тянущегося по полу тела, от отпечатков рук, хватавшихся за двери и углы в попытке остановить агонию, и впервые в жизни почувствовала дикий страх, окутавший ее сознание и мешающий думать. Надо было осмотреть небольшой гараж, где отец держал совсем ржавый пикап и мастерил свою мебель. Надо было сходить на задний двор, где содержались несколько кур, пара коров и три гнедые лошади. Надо было… Но одна мысли о том, что она может там найти, лишала рассудка.

Дорога была разбита. Несмотря на шпарящее солнце, недавние дожди образовали целые потоки рек, размывших глиняную почву. Оливия бежала, спотыкаясь и падая, обдирая колени и ладошки, но снова поднималась и продолжала бежать. Слезы застилали ей глаза, щипали обожженную солнцем кожу, но так было даже лучше – в полуразмытых очертаниях все казалось не таким страшным, а за каждым деревом не прятались черные фигуры, грозящие напасть.

Первым, кого увидела Оливия, был сын главы общины. Ему скоро исполнялось восемнадцать, и он не мог дождаться дня своего совершеннолетия, чтобы уехать навсегда из этого Богом забытого места.

– Эй, эй, – парень поймал рыдающую девчонку в объятия и прижал к себе, пытаясь успокоить. – Что случилось?

– Я… не знаю, – захлебывалась в слезах Оливия. – Никого… Никого нет… Я не знаю… Где они… Там… Кровь… И…

Трудно было что-то разобрать в этих обрывистых словах, и молодой человек разозлился – не хватало ему только этой маленькой плаксы. Но бросить ее он тоже не мог, поэтому повел, все еще рыдающую, домой к отцу.

Что происходило потом, лучше было забыть. Несколько мужчин из поселения, вызвавшиеся помочь, обнаружили тела семьи Портер, растерзанные и выпотрошенные. То, что с ними сделали, могло сотворить только чудовище, но спустя несколько дней полиция из ближайшего села задержала троих сбежавших из психиатрической лечебницы преступников, на одежде которых были найдены следы крови убитых. Было непонятно, как им удалось уйти так далеко, – их содержали в лечебнице в нескольких сотнях миль от места происшествия, и что сделала им безобидная семья отшельников.

Оливию отдали в приют, где она росла до восемнадцати лет. Вопреки ожиданиям, и дети, и воспитатели относились к ней хорошо, а она отвечала им взаимностью, как обычно, отдавая все, что у нее было, лишь бы увидеть улыбку на лицах.

После наступления совершеннолетия и окончания школы, девушка поступила в институт, получила место в общежитии и ушла учиться на врача. Ее жизнь была простой и незамысловатой. Разве что жить среди людей было сложно – сложно найти того, кого захочется любить беззаветно. И не вспоминать о том дне в зарослях спелой малины тоже.

***

– Давай сходим куда-нибудь? – пробормотал Габриэль, развалившись в кровати любовницы и разглядывая потолок, давно нуждающийся в ремонте.

– Куда-нибудь? – удивилась Оливия. Сердце заколотилось. «Неужели?..»

Они встречались вот так урывками, среди ночи, больше двух лет, и это был первый раз,