— Что-то подобное? Хочешь сказать, я не первая, кого он так подставил?

— Это всего лишь слухи и сплетни. Не вижу смысла их пересказывать.

— Ну да… Чтоб он провалился в тартарары, этот Эндрю, со своими интригами и кознями, — в сердцах выпалила Дельфинова.

Разговор застопорился, и повисла неловкая тишина. Алина с каждой секундой всё больше мечтала сама провалиться сквозь землю и оказаться как можно дальше от этой аудитории и от этого грека. Сгорая от стыда за устроенную на его глазах позорную истерику, она прочистила горло и потянулась к ручке двери, глухо бормоча:

— Я лучше пойду.

— Алина…

Она замерла и подняла глаза на стоящего напротив мужчину.

— Я тебе верую. Но мне надо поразмыслить, — задумчиво произнес профессор на русском со смешным акцентом и протянул к её лицу руку, ласково вытирая согнутым пальцем мокрую дорожку с щеки.

— Верю, я тебе верю, — автоматически поправила его Дельфинова. И желания отстраниться у неё не было.

Дамоклов меч — постоянно угрожающая кому-то опасность при видимости благополучия.

Однажды сиракузский тиран Дионисий Старший  предложил на один день занять его престол одному из своих приближенных, Дамоклу, который завидовал положению правителя. Мужчину роскошно одели, умастили благовониями, посадили на место повелителя; все вокруг суетились, исполняя каждое его слово. В разгар веселья на пиру Дамокл внезапно поднял голову и увидел над собой меч  без ножен , висевший остриём вниз на одном конском волосе. Больше у Дионисия завистников не было.

Возвращаться в кабинет, где всё, куда ни кинь взгляд, напоминало о подставившем её начальнике, Алине совершенно не хотелось. Одна только мысль об этом уже вызывала неприятное тянущее ощущение в животе, как от несвежих роллов, которыми она однажды отравилась. Собственно, Зайцев и сам был как несвежий ролл — протухшая рыба, заманчиво обернутая отвлекающим слоями респектабельного риса и экзотических водорослей-нори.

Она изо всех сил оттягивала момент возвращения и шла по факультету так медленно, что вероятно со стороны это выглядело нелепо. Повезло, что по расписанию шло занятие, и в коридоре было пусто. А вот из-за двери деканата, возле которой Дельфинова как раз притормозила, раздавались громкие возгласы. Обрадовавшись отсрочке, Алина ухватилась за возможность задержаться, а затем и за дверную ручку, и вошла в кабинет.

Перед столом Анастасии, менеджера магистратуры, сидел смуглый, плотно сбитый юноша и, возбужденно размахивая руками, что-то недовольно говорил на повышенных тонах, периодически срываясь на крик. Его лицо побагровело от раздражения, одутловатые щеки тряслись в такт резким движениям руки, которой он тыкал в сторону Насти, а глаза выпучились точь-в-точь, как у злобного чихуахуа. На лице его собеседницы застыла причудливая смесь монашеского смирения и мучительного раздражения.

Не придумав ничего лучше, чтобы разрядить обстановку, Алина с силой толкнула дверь, чтобы та с грохотом захлопнулась. Все присутствующие обернулись на звук.

— Что здесь происходит? — отчётливо произнесла она во внезапно наступившей тишине.

Настя тяжело вздохнула.

— Да вот, наш международный скандал буянит. Недоволен отчислением… — а затем вновь повернулась к студенту и продолжила на английском, — Нет, приказ об отчислении нельзя просто взять и отменить.

— Да я хоть сейчас готов оплатить оставшуюся сумму, — раздраженно воскликнул индиец. Очевидно, что звучное появление в кабинете нового лица не умерило его пыла и не сбило его с мысли. Да и внешний вид Алины, судя по всему, не внушил ему священного трепета, потому что свою последнюю реплику он подкрепил весьма резким хлопком по столешнице. Настя вздрогнула от неожиданности, но ничего по этому поводу не сказала.

Кроме них, в деканате находилось еще несколько человек, но все усиленно делали вид, что очень заняты. Ольга, отвернувшись, перебирала документы в сейфе с личными делами студентов. А Женя Устинова так сосредоточенно уставилась в компьютер, словно сверяла номер на выигрышном лотерейном билете с джек-потом.

Очевидно, что никто не хотел принимать участие в набирающем обороты конфликте. Наверное, их можно было понять — скорее всего это не первый такой случай. Работа у сотрудников деканата внешне вроде бы непыльная, но необходимость разбираться с проблемами студентов (и с самими студентами) постоянно висит над головой как Дамоклов меч. Неприятно, но неизбежно. Студиозы ведь всегда в оппозиции, всегда чем-то недовольны, особенно золотая молодежь на платных программах. Но Алина всё же решила на всякий случай уточнить и вполголоса поинтересовалась у Насти:

— Помощь нужна?

— Мне уже ничем не помочь… — драматично пробормотала девушка в ответ и продолжила разговор со студентом. — Мистер Шарма, я же объясняла Вам, что теперь не имеет смысла вносить остаток, уже поздно. Нужно было делать это своевременно, в соответствии с условиями договора. Я Вам несколько уведомлений отправляла, но Вы проигнорировали все предупреждения.

Анастасия говорила медленно и отчётливо, как с ребёнком, который капризничает и просит мороженое на обед вместо супа. Или как с непредсказуемым типом, который может отколоть что угодно, даже достать из сумки обрез и пальнуть в лицо. Да, определённо, второе. Впрочем, её профессиональный подход всё равно не сработал.

Алина уже развернулась, собираясь уходить, потому что в чужие дела, тем более рабочие, предпочитала не совать нос. Да и действительно, что тут можно было сделать? Но едва она взялась за ручку двери, как индиец за спиной заверещал, как будто Настя прищемила ему что-то очень чувствительное. Например, совесть.

— Что значит поздно? Какие еще условия договора? Вы вообще понимаете, с кем разговариваете?!

Скандальной личностью Дельфинова не была, конфликты предпочитала решать конструктивно и без криков. Непонятно, что на неё внезапно нашло. Возможно, сказалось накопившееся напряжение. Пяти минут облегчающей душу истерики на плече у Пола оказалось явно недостаточно, и стресс заявил о себе резким выбросом адреналина в кровь. Ну или как там это обычно происходит. Одним словом, вместо того, чтобы тихо и незаметно отползти с чужого поля боя, она вновь с силой хлопнула дверью, так и не выйдя при этом из помещения, и рявкнула:

— Уважаемый, сбавьте тон. Ваши крики слышно из коридора.

Побелка с потолка, к сожалению, при этом не посыпалась, а жаль. Алина смотрелась бы весьма эффектно в обрамлении облака белоснежных хлопьев, летящих сверху.