представляют люди, – мало ли какие ходят слухи! Вот о ней тоже ходили слухи, что она всего лишь глупая богачка, а это вовсе не так! Но едва она увидела трон, все ее надежды рухнули.

Трон весь состоял из нагромождения костей, вроде бы в основном птичьих. По крайней мере, это пугало Тедди меньше, чем если бы они были людскими. Высотой сооружение было куда выше ее роста и напоминало неряшливо сложенный из спичек колодец, если, конечно, помнить о том, что это не спички. Весь этот колодец был набит остроклювыми выбеленными черепами, а спинка и подлокотники трона были изготовлены из лишенных перьев и плоти крыльев – раскрытыми и сложенными соответственно. И вот там, между этими двумя парами крыльев, сидела королева Мара.

– Дыши, сестренка, – шепнул Димка, оказавшийся за спиной и крепко вцепившийся ей в плечи.

Эта боль – будут синяки, наверное, – и отрезвила Тедди, она и впрямь задышала, разглядывая мышиную королеву. Нет. Свою бабушку.

Мара оказалась очень старой. Ее шерсть была с проседью, а кожа висела мешком, тогда как лапы выглядели сухими и жилистыми, с острыми длинными когтями. Через морду шли три глубокие рваные царапины, и Тедди не нужно было говорить, что это оставила какая-то птица. Оставалось лишь гадать какая и нет ли ее черепа среди тех, что наполняли трон. Две царапины проходили через глаза, и если один глаз уцелел, то второй был покрыт молочно-белым бельмом, третья же уродовала усатую морду ровно посередине, придавая ей залихватский и одновременно суровый вид. Над ушами королевы лежала корона, сделанная – и Тедди видела это куда отчетливее, чем хотела бы, – из когтей птиц. Накидка Мары, о которой уже упоминала Нинка, была искусно сплетена из разноцветных перьев. Да уж, похоже, эти два королевства и впрямь не могли жить мирно.

– Подойди, внучка, – произнесла королева совсем тихо, но ее слова эхом разнеслись по всему залу. Да и когда эхо утекло в проходы многочисленных коридоров, шепот еще продолжался, и Тедди поняла, что некоторые мыши повторяют слова своей королевы.

«Интересно, это они в благоговении так блажат или работа у них такая, эхом?» – подумала Тедди и благодаря этой мысли смогла сделать шаг вперед, к костям. Она завела руку за спину и поймала ладонь Димки, который тенью двинулся за ней. С ним было не так страшно, но единственный зрячий глаз королевы немедленно остановился на нем.

– Кто с тобой? – Кажется, королева не слишком любила поговорить, или же ее саму раздражало мышиное эхо.

Тедди вспомнила о том, что посоветовал ей сказать Сол. Теперь это больше не казалось чепухой. Судя по всему, людьми тут не брезговали, причем в гастрономическом смысле. Кажется, птиц оказал ей услугу. Еще бы понять его цели…

– Это мой брат, – заявила Тедди, с силой сжимая ладонь Димки, который выступил из-за нее и встал рядом.

– Брат? – Вот теперь мышь-королева выглядела удивленной. Она понюхала воздух. – Он не похож на сына моего Алисо.

– И все же он мой брат, – твердо повторила Тедди. – И если я твоя внучка, то и он твой внук. Без него никак.

Королева задумчиво поцарапала костный подлокотник, а затем кивнула, чудом не уронив корону.

– Хорошо, – произнесла она. – Сегодня у меня появились внучка…

– Тед… Теодора, – исправилась Тедди, покраснев от смущения.

– …и внук, – кивнула мышь Димке.

– Дмитрий, – произнес тот сипло.

– Все слышали? – Королева оглядела зал, по которому прокатилось эхом «слышали-слышали-слышали…». – Донести до каждого.

«А тут еще не все, что ли?» – чуть не спросила Тедди, но сдержалась. Огромный зал был заполнен, мыши буквально стояли друг у друга на головах, разве что около них с Димкой и трона было небольшое пространство, и все коридоры у зала были заполнены этим серым колышущимся и попискивающим морем. Когда же прозвучали последние слова королевы, море словно схлынуло, наполняя коридоры и исчезая в них. Остались только стоящие на задних лапах мыши и эскорт вместе с Нинкой.

– Теодора, – протянула королева ее имя, словно смакуя и перекатывая во рту. – Мой непутевый сын смог вырастить в чуждом мире сильную колдунью. Не ожидала. А где он сам?

– Папа? – Тедди оглянулась на Димку в поисках поддержки. – Он с нами не поехал, отправил одних. К бабушке на все лето.

Она осеклась, вспомнив, с кем разговаривает. Жаль, не догадалась узнать у Нинки, как принято общаться с королевой. Может, сделать реверанс? Она не умела, конечно, но попробовать-то можно!

– Кажется, я знаю, в чем дело, – зло ухмыльнулась королева, в оскале блеснули острые зубы – тут старость совсем ее не коснулась. Она постучала лапой по костям, и те задвигались, словно вот-вот хрупкая башня, увенчанная самой королевой, рассыплется и черепа раскатятся по всему залу. Но вместо этого трон словно растекся, становясь более массивным, но менее высоким. Теперь при разговоре Тедди больше не нужно было задирать голову, она лицом к лицу оказалась со своей бабушкой. Или правильнее говорить, лицом к морде? – Алисо, глупец, так и не понял, что в тебе проснулась магия, так, моя дорогая?

«Ты обычная». – Тедди вспомнила разочарованное лицо отца и неуверенно кивнула.

– Жестокий мальчишка, – почти с нежностью произнесла королева. – Он хотел, чтобы ты здесь сгинула. И твой брат тоже, кем бы он ни был на самом деле.

– Он и в самом деле мой брат, просто сводный. – Говорить что угодно, только не топать ногами, не зажимать уши, не кричать на весь зал, что это неправда, что она врет, ее папа так не мог! Он не мог просто так отправить их на смерть. Она же его дочка!

– А если бы магии в Тедди не было, тогда бы что? – полюбопытствовал Димка, и Тедди готова была наброситься на него с кулаками – так она не хотела знать ответ.

Королева равнодушно пожала плечами.

– То же, что и с другими людьми, попавшими в лес, полагаю, – произнесла она. – Ты выглядишь смышленым, внук. Тебе не нужно объяснять подробнее?

– Нет, не нужно, – просипел позеленевший Димка и поискал взглядом, на что присесть.

Ему немедленно принесли какой-то обрубок ствола, на который он и уселся, пытаясь дышать глубоко и ровно.

– Но почему? – Тедди почувствовала, что по ее щекам текут слезы, но поделать ничего не могла. – За что он так со мной?

Королева какое-то время задумчиво разглядывала девочку единственным здоровым глазом, а потом протянула лапу и сняла с ее щеки слезинку острым когтем.

– Ты слишком человек для полукровки, – заметила она сухо. – Неужели Алисо размяк в том мире… Может, он еще и мать твою в живых оставил?

– О