на труп полицейского, словно на земле развалилась куча мусора, а не человек.

Из окон дома на меня пялились люди. В каждом проеме, со второго по шестой этаж, стояли женщины и мужчины, старики и подростки, и все они следили за мною. Все как один.

Палец сам щелкнул предохранителем “Макарова” Я передернул затвор, поднял оружие и направил ствол в грудь Быка. В глазах того появилось удивление.

“Не дергайте, жмите плавно” - когда-то сказал мне инструктор по стрельбе, и я сделал так, как он учил. Отдача наполнила меня восторгом. Пуля отбросила Быка на землю и я, не колеблясь, пошел к будке.

Уже недалеко от нее я вновь увидел ту красную тряпку, так запавшую мне в память. Она лежала на границе с изумрудной травой. И только в этот момент я узнал в ней шапочку с динозавриком. В глазах потемнело.

Позади раздался рык: хозяйка пса, оскалившаяся от гнева, бежала ко мне. Я вскинул пистолет.

Бах!

Она споткнулась и ткнулась лицом в землю. Затихла. Пес с визгом убежал.

А я застонал от ужаса.

Потому что в траве у будки, оплетенная стеблями, лежала Полина с качелей. Хищная зелень опутала ее с ног до головы, проткнула кожу во многих местах и… питалась.

А вокруг в траве шевелились иссушенные, оплетенные, и все еще живые домашние любимцы. Те, которые пока не украсили собой ветви Древа. У девочки под стянутыми веками лихорадочно метались глаза, будто она видела плохой сон, но никак не могла проснуться.

Сверху послышался звон, и из окна выпрыгнул пожилой мужчина с воплем:

- Назад! Назад святотатец!

Он грохнулся на землю в пяти шагах от меня, и я услышал хруст переломанных костей. Прыгун взвыл от боли.

Бах!

Я промахнулся мимо дужки замка, пуля пробила фанеру и исчезла в будке.

Бах!

Замок лязгнул, и я рванул дверь на себя. Запах гнили чуть не сбил меня с ног. Древо ощетинилось иглами, встречая меня. Десятки кошачьих голов оскалились, закачались. Я стоял в зловонии и смотрел на врага, внезапно осознав, что у меня нет никакого плана. Что я лишь догадываюсь, как бороться с растением поработившем мой двор. Нужно было подумать об этом заранее. Купить бензина или хотя бы взять с собой топор.

Древо почувствовало мою слабость и восторжествовало сквозь многоголосый вой слуг, спешащих ему на помощь. Пенсионер со сломанными ногами орал от боли, но подползал ближе, извергая проклятья. Люди в окнах исчезли, никто не повторил его прыжка, и сейчас они толкались на лестницах. Торопились ко мне.

Четыре патрона в обойме...

Я шагнул в будку, и иглы впились в меня. Вонзились в ладони, охватившие теплый ствол. Яд сцепился во мне с химией феназепама, и разум вновь устоял.  Ранки зажглись болью, и я рванулся назад, ломая дерево. Ветви оплели тело, трава била по ботинкам и жалила кожу, проникая под штаны, а я обхватил ствол руками и раскачивался взад-вперед. Иглы тонкими пальцами искали мои глаза, лезли в ноздри. Древо вопило о помощи, и ему обезьяньими криками отзывались его слуги, бегущие со всех концов двора.

Ствол треснул, дерево поддалось, но тут в глазах потемнело от страшного удара в голову. Я обмяк, и меня потащил прочь здоровенный бугай, живший в доме за детской площадкой. Он визжал от ненависти, а я цеплялся за ветки, и те извивались под пальцами, выскальзывали. Древо треснуло еще раз; мужик выдернул меня из будки и бросил на землю.

От удара из груди выбило дыхание, я лягнул великана ногой в живот, перевернулся на спину и прострелил ему голову. У гаража появился растрепанный дворник. Он стоял на четвереньках и по-звериному скалился, безумный взгляд цеплялся за Древо в будке. Хрипло крикнув, азиат обезумевшим животным, не вставая на ноги, поскакал в мою сторону.

Бах. Он взвизгнул и скорчился на земле. Я же пополз к будке. Из нее торчала одна из ветвей и длинная хвоя на ней, попав под лучи дневного света,  извивалась, как брошенные на угли черви.

- Не нравится, - сквозь туман в голове прошептал я, ухватился за ветку левой рукой. Направил пистолет в сторону прохода у гаража.

Слуги уже не бежали. Они стояли с ошеломленным видом, плечом к плечу и не понимали, почему оказались здесь. Не понимали, что видят перед собой и зачем так спешили. Древо не питало их больше. Не кружило им головы. Оно умирало.

Я потянулся выше, схватился за следующую ветку и потянул ее к себе. Никогда в жизни не слышал ничего мелодичнее этого треска.

Дерево вывалилось из будки, стукнуло меня по голове и оцарапало лицо. Движение игл замедлялось.

- Дяденька, - послышалось откуда-то снизу и слева. Я повернулся и увидел открытые глубоко запавшие глаза девочки Полины.

- Оно меня ест... - испуганно и чуть слышно прошептала она бледными губами. Трава вокруг нее обмякла, ослабила хватку.

- Оно больше не будет, - сказал я.

У гаражей завопила от ужаса женщина. Где-то завыла приближающаяся сирена.

Рука с пистолетом опустилась сама собой.

***

После долгих и утомительных экспертиз, следствий, судов я перестал сомневаться в своем здравомыслии. Воспаленный мозг не придумает столько бюрократии. Но, в конце концов, дело закрыли, и мне удалось избежать принудительного лечения. Не стану зачитывать вердикты врачебной комиссии и следственного комитета. Я их и не помню, если честно.

Куда важнее для меня было желание разобраться в том, с чем я столкнулся там, за гаражами. Но у меня не вышло. Никто не смог дать мне внятного ответа. Ни биологи, ни зоологи. Чаще всего над моими вопросами просто смеялись, иногда выставляли вон с охраной. В интернете моими вопросами интересовались лишь натуральные безумцы. Поэтому я перестал искать, решив довольствоваться личными выводами.

Скорее всего, тот дворник был лишь первой жертвой Древа. Может бедолага нашел его где-то, прикоснулся, и оно взяло его. Заставило служить себе. Заставило кормить животными (их полуразложившихся тел много нашлось в той пышной траве вокруг будки), а потом найти пищу повкуснее, сытнее. Дерево впитывало в себя жизнь и росло, становилось могущественнее. Если бы ни таблетки, я тоже нашел бы себя в служении ему.

И тогда оно переварило бы девочку-Полину, высосало бы ее до конца. А потом слуги притащили бы следующую жертву. Затем еще одну… А дальше? Оно бы зацвело? Дало бы плоды?

Мне страшно об этом думать. Я рад, что победил его. Да, оно отравило мой двор и, в конце концов, пришлось продать квартиру и переехать (я не мог больше смотреть в глаза соседям, которые уже побывали на той стороне).

Теперь я живу в кирпичном коттедже на холме, в двадцати километрах от Дубово (какое, оказывается, жуткое название). Вокруг моего дома нет ни одного дерева, а