Под реплики в адрес Филина типа «сволочь троцкистская!», мирно вопрошаю:

- Неужели ничего нельзя сделать? Какую-нибудь самую элементарную защиту? Неужели, это так сложно?!

- Мы про это… Не думали, тов…

Презрительно фыркаю:

- Да я не сомневался, что Вы не думали, товарищ Филин! Так кто больше заботится о пилотах? Вы, или капиталисты?

Тот, был вынужден констатировать:

- Получается, что капиталисты.

- А Вам совершенно по@уй, да?

- Нет, мне не…

Настаиваю, тыча в обалдевшего генерала пальцем:

- Нет, товарищ Филин: вот именно, что Вам – по@уй!

И далее как пулемётными очередями, забрасываю Начальника НИИ ВВС вопросами:

- Почему в Штатах и Германии уже работают над катапультируемым сиденьем и противоперегрузочным костюмом, а у нас даже не чешутся?

- Почему каждое конструкторское бюро, на своей страх и риск и, «с нуля» разрабатывает штуцеры, патрубки, замки, провода? Отчего, например, воздушный баллон для запуска двигателя от «Яка» не подходит к «МиГу» и, наоборот?

- Почему советские самолётные КБ получают с заводов «голые» движки, а не готовые закапотированные винтомоторные установки – как это делается во всём мире?

- Почему до сих пор нет стандартизированной же кабины пилота с эргономичным расположением приборов, выключателей, кранов и рукояток управления и анатомически удобными креслами подлокотниками и, аварийно сбрасываемым фонарём, наконец?

Вспомнив недавний разговор с Рычаговым:

- Почему наконец, из-за какого-то сраного «барашка» - приходится снимать с истребителей радиостанции? Неужели во всём двухсотмиллионном Советском Союзе, не найдётся одного-единственного рационализатора, способного что-нибудь придумать?

Мысленно:

«Надо будет взять одну «РСИ-3» к себе на дачу, да поломать голову на досуге…».

Вслух, громко объявляю:

- Сталинскую премию и мой «Паккард» тому, кто придумает как надёжно фиксировать этот трижды долбанный «барашек» на радиостанции, мать его!

Смотрю, как бы не десяток человек - уже куда-то ломанулись куда-то в даль и, моя «свита» стала значительно реже.

Красиво завершаю «раздачу слонов»:

- Мне совершенно не понятно, товарищ Филин, чем ваше НИИ вообще занимается? Констатацией фактов? Мне такая «контора» не нужна: факты я и сам могу «констатировать»!

Сделав небольшую паузу, вновь задаю вопрос:

- Вы знаете, что такое «эргономика»?

Тот, из благородно-бледного ликом - ставший багрово красным, как пролетарий в день получки, отвечает:

- Нет, товарищ Сталин… Не знаю.

- А почему Николай Николаевич Поликарпов знает, что профессор Виноградов создал новую науку о рабочем месте человека – «эргономику» и, теперь инженеры его КБ вместе с медиками работают над кабиной его нового истребителя?

На этот вопрос мог ответить только я и то - мысленно:

«Да потому что это я ему сказал и приказал!».

Но вслух об этом, говорить вовсе не обязательно.

Вслух же я, говорю совсем другое:

- Если мы не можем сравняться с германцами в автоматике управления самолётом, то мы можем хотя бы попытаться нивелировать это печальное обстоятельство удобством расположения приборов и органов управления. Чтоб лётчику не приходилось подобно древнеиндускому шаману, по всей кабине руками шарить в поисках нужного рычага или кнопки. Почему Вам самому, это не приходило в голову…?

Обведя рукой многочисленные экспериментальные летательные машины:

- …Вот сколько народу у нас от безделья дурью мается, конструируя никому не нужные машины и других отдела отрывает, чтоб построить их в дереве и металле. Почему бы не привлечь хотя бы часть из них к общественно-полезному делу?

Ну и для большего служебного рвения, напоследок посоветовал ненавязчиво:

- Так что срочно меняйте стиль руководства, товарищ генерал-майор! Чтоб мне не пришлось заменять Вас.

Тот, по всей видимости - уже готовился застрелиться, чтоб не утруждать товарищей из «Департамента исполнения наказаний». Поэтому поняв, что в этот раз пронесло, облегчённо выдохнул и с совершенно искренним энтузиазмом пообещал мне:

- Виноват, товарищ Сталин… Сделаю всё, чтоб исправить ситуацию!

***

Как ни в чём не бывало ещё раз обойдя И-16, по-хозяйски прищурившись внимательно осматривая его и, как бы размышляя вслух:

- Естественно, нашего «Ишачка» следует хорошенько апгрейдить прежде чем вновь запускать на большой конвейер на двух заводах. Первое, что на ум приходит – убрать к чёртовой матери ШКАСы, оставив лишь два «крупняка»150.

Это здорово облегчит машину, увеличив скороподъёмность и почти не снизит её огневую мощь.

Два БС - это две тысячи 12,7-мм пуль в минуту!

Не имеющий бронеспинки «Мессер», можно одной очередью развалить от кока винта до самой сраки… Хм, гкхм…

Имел в виду – до хвоста или стабилизатора, если точнее.

Заглянув под брюхо:

- Возможность подвески ракетно-бомбового оружия и сбрасываемых дополнительных баков – надо обязательно оставить. Как и убираемое в полёте лыжное шасси.

Заглянув в кабину, вспомнил из «послезнания»:

«Прицелов было два. Первый длинный, оптический (не помню как назывался). Труба проходила сквозь козырек, а в ней перекрестье. На трубе был установлен второй, небольшой коллиматорный прицел. Мы в полку огонь открывали метров с 50-70, заклепки видно, там с любым прицелом не промахнешься. С 200 метров мы никогда не стреляли, далеко».

Вспомнив и название, приказываю:

- Оптический прицел – «бьющей пилота в лоб, один раз, больно151» - отправить вслед за ШКАСами.

По новым наставлениям, огонь должен открываться с дистанции не более ста – ста пятидесяти метров, а лучше ещё ближе, поэтому за глаза хватит и одного коллиматорного прицела.

Как лощадь похлопав самолёт по капоту:

- Вместо М-63 установить М-64 - это уж первым делом!

Начиная с марта, Пермский моторостроительный завод начнёт выпускать по две сотни таких в месяц.

Больше как на грех ничего в голову не приходило, а хотелось – от слова «очень».

Смотрю, неподалёку тусуются двое, явно причастных к самолёту граждан, внимательно наблюдающих за всем происходящим и слушающих, но старающихся особо не отсвечивать перед начальством.

Решительным шагом похожу у ним, и:

- Товарищи! Вы имеете какое-то отношение к этой машине? Какое именно?

Один из них в военной форме и с кубарями майора ВВС на петлицах - неумело козырнув мне, довольно скомкано представился:

- Да, товарищ Сталин. Я – представитель военной приёмки на Заводе № 21, Белоусов… Эээ… Евгений Васильевич.

Другой, в лётной форме - хотя и без знаков различия, но с хорошо заметной строевой выправкой - чётко поднёс ладонь к шлемофону:

- Лётчик-испытатель, Начальник лётно-испытательной службы Завода №21 Фокин.

Что за дела, думаю?

Потом дошло: конструкторское бюро Пашинина на этом заводе разогнано, а сам главный конструктор за саботаж выпуска И-180 - расстрелян вместе с директором Ворониным за